Ветер и искры (сборник)

Когда я смог что-то видеть, Шен и Рона оказались повержены на спекшуюся от жара землю, а Митифа медленно шла в сторону деревьев.

Я тихо и зло зарычал.

Выхода не было. И выбора тоже не было.

На этот раз Корь не сбежит!

Я поднял лук, метя ей промеж лопаток, но не успел разжать пальцы.

Рона, встав на колени, вскинула руки, Проклятая споткнулась… Целитель в дымящейся одежде бросился к Митифе, прижал к ее шее «Гаситель Дара» и накинул на нее изумрудную сеть.

Ходящая оказалась рядом со мной. Ее лицо было покрыто сажей, из носа текла кровь.

— Скорее, Нэсс! У нас меньше минки! Она сейчас придет в себя!

Я вместе с ней побежал к Шену:

— Что мне надо делать?!

— Ничего. Мы справимся, — сказала Рона, а потом неожиданно, подняв руку, прижала к моему лбу теплую ладошку.

…И я уснул.

Полная луна, словно корабль Золотой Марки, величественно плыла по небу от звезды к звезде. Пахло прелой листвой, свежей родниковой водой и дымом костра. Огонь едва горел, бросая мне на руки бледные блики. Несколько ун я пытался понять, на каком свете нахожусь. Пошевелить ни рукой, ни ногой не получалось. В душе царила полная пустота. Я позвал Лаэн, но ответа не было.

— Очнулся? — В поле моего зрения появился Шен.

Выглядел он, прямо скажу, неважно. За его спиной стояла Рона, худая и бледная как смерть.

Я осторожно сел.

— Судя по тому, что мы все еще живы…

Я не закончил и проследил за их взглядами. Митифа лежала совсем рядом со мной, укрытая сверху теплым одеялом. Ее грудь медленно вздымалась.

— У тебя получилось? — прохрипел я, с застывшим сердцем.

— У нас получилось.

Поверить в это было тяжело. Нереально. Невозможно. Но я поверил.

— А Корь? — спросил я.

— Корь? — усмехнулся Целитель. — Корь отправилась туда, где ей самое место, — в Бездну.

— Ты уверен?

— Более чем. В этом теле теперь горит «искра» Лаэн, а не Проклятой.

Я посмотрел на Митифу… на Лаэн:

— С ней все в порядке?

Шен подошел к Ласке, положил ей на лоб ладонь, засиявшую мягким солнечным светом:

— Сейчас она набирается сил. Но скоро очнется. Тогда вы сможете поговорить. Мы пойдем. Нам тоже следует поспать.

— Я не буду, — помотал я головой.

— Разумеется, — понимающе улыбнулся он.

Они ушли, а я остался рядом с ней до самого утра.

Когда холодная луна побледнела и скрылась, а на востоке разгорелась заря, мое солнце тихо вздохнула, открыла темно-синие глаза и улыбнулась.

Глава 33

Солнце было ярким и жгучим, как это частенько бывало в Альсгаре весной. Я шел вдоль берега моря, по мелкой влажной гальке, перепрыгивая через кучи гниющих бурых водорослей, выброшенных еще зимними штормами, и с наслаждением вдыхал резкий морской запах. Стальные волны накатывали на берег, разбивались белоснежной пеной, разлетались холодными хлопьями и предупреждающе рокотали о том, чтобы я не подходил ближе.

Одинокий, облезший за зиму рыбацкий ялик глубоко врылся килем в гальку. Все остальные лодки давно ушли в море, охотиться за кефалью. Проходя мимо, я заглянул в него, увидел старые поплавки, обрывки сетей и пробитое дно.

Я миновал опустевшую Портовую сторонку, где на пирсах кричали городские мальчишки. Махали удочками, спорили, смеялись, ловили морских собак. Возле самой кромки воды в холодной гальке копался старик с корзиной — собирал пустые розоватые ракушки для поделок. Он оторвался от работы, проводил меня безучастным взглядом. Я приветливо кивнул ему, и, промедлив мгновение, старикан ответил тем же.

По шатким доскам я выбрался наверх, на параллельную берегу улицу с кучей кабаков и трактиров, сейчас еще полупустых, ждущих вечера, когда рыбаки и матросы наводнят приморскую часть города и начнется гулянка.

Мне надо было добраться до нового порта, расположенного на другой стороне бухты, возле заново отстроенного после войны форта — и дальше ковылять по берегу не хотелось. Я пошел по улицам, старым, привычным, как всегда забитым гомонящим, суетящимся, спешащим по своим делам народом. В небе кружили носящиеся по своим делам рыжекрылые йе-арре.

Я поправил вещевой мешок на плече. Он был старый, потертый, латаный и такой грязный, словно много дней провалялся в какой-то дыре. Так оно и было. Он пролежал почти два года, с того самого дня, как я спрятал наши с Лаэн деньги. Если честно, за всем, что случилось в эти долгие, тяжелые месяцы, я успел забыть о соренах, а когда вспомнил, не был уверен, что наш тайник уцелел. За такой срок случиться могло что угодно. Но тайная кладовая возле старых прибрежных скал прошла испытание временем и войной — вещевой мешок Ласки оказался на месте. Это радовало. Деньги в Золотой Марке нам пригодятся.

Мимо проехало несколько подвод с лесопилки. Лежащие на них груды досок пахли свежей смолой. Город, особенно его восточная часть, до сих пор отстраивался после долгой осады. Так что молотки стучали безостановочно. Иногда даже ночью.