Ветер и меч

— Взять его царство себе, — закончила Биа. Несомненно, они с Митиленой, несмотря на разницу в возрасте и происхождении, превосходно понимали друг друга. Но я не могла успокоиться.

— Вы говорите так, будто сегодня прибыл только один гонец.

— Ах, это… — заметила Митилена. — Пошли им помощь, конечно.

— Ты ничего не поняла! Всякий инородец, ступивший на землю Темискиры — ее враг. В любом случае, они обратились ко мне, и прийти к ним должна я.

— Никто не может быть сразу везде. Даже ты. Тебе придется сделать выбор, а выбор настолько очевиден, что…

— Нет.

Я ожидала поддержки от Биа, но та, по обыкновению, отмолчалась. В качестве вспомогательного довода я добавила:

— К тому же, наши территории и без того столь обширны, что еще одно царство будет скорее обузой, чем приобретением.

Митилена встала и начала ходить по залу.

— Для наших — для твоих целей — не может быть лишних территорий.

— Для каких таких целей?

Она остановилась и взглянула мне прямо в лицо.

— Возвращение всемирной власти женщин!

Очень давно я не видела ее в таком состоянии. Она, очевидно, сообразила, что крик — не довод, и постаралась говорить спокойнее.

— Когда-то на Самофракии ты рассказала мне о Пути, с которого сбилось человечество. Понадобился не один год, чтобы я это поняла. Да, Путь необходим.

— Путь — это Темискира.

— Темискира — частность. Дело ведь не в Великом Доме, не в хатти и приобретении новых царств. Дело в праве. Я как раз говорила об этом, когда нас прервали. О полном, законном и безоговорочном праве женщины на власть. Речь не о тебе, у тебя власть уже есть. Но ее нужно закрепить, и для этого необходима ты. Думаешь, зачем люди изобретают названия вроде «Дочери Света», а Великий Дом цепляет к твоему имени имена полдюжины богинь? Не для развлечения, вовсе нет. Ум их настолько извращен, что они ищут себе оправдания в своем подчинении женщине. А для этого мало называться царицей. Ты меня поняла?

— Нет, — сказала я, потому что поняла ее превосходно.

Она отчеканила:

— Ты должна провозгласить себя Живой Богиней, как бывало в древности! Как сейчас считается богом Великий Дом. Обожествление — основа права!

Я махнула рукой.

— Далеко завела тебя мысль… Ну, какая изменя Богиня? Живая Богиня, которая, возможно, скоро станет мертвой богиней… Да все, кто вышли из Темискиры, меня просто засмеют!

— Не засмеют, — сказала Биа. Я повернулась к ней.

— И ты туда же? Ну, хорошо, Великий Дом в Черной Земле считается богом, но мы-то знаем, что его столь же легко можно сковырнуть с трона, как и всякого другого царька. Было бы желание.

— Великий Дом — дурак, а ты — нет. — После паузы она добавила: — И, кроме того, мы еще знаем, что богов нет — есть только слуги Богини.

— Верно, — заметила Митилена. — Богов нет, но есть Богиня, и ее воплощения. Ты подходишь для этой роли как нельзя лучше. Особых усилий не потребуется.

— Разрази меня Богиня! Вы говорите про обожествление, будто это такой же пустяк, как воды выпить или с мужчиной переспать. Чтобы служить Богине, нужно доверять Ей…

— А люди как раз и доверяют тебе.

— Они доверяют мне, потому что я никогда их не предавала. Не обещала — да, но и не предавала. То, на чем настаиваешь ты, как раз и есть предательство.

— Слова! — Митилена поморщилась. — Ты говоришь так просто потому, что тебе не хочется этого делать. Тебе хочется пойти на помощь Темискире. Но взгляни на вещи трезво. До сих пор ты побеждала, когда делала то, чего желали другие. Если угодно, в голосе толпы ты умела расслышать волю Богини. В тех же редких случаях, когда ты делала то, чего хотелось лично тебе, ты всегда проигрывала, разве нет? У тебя сотни тысяч подданных, десятки тысяч воинов. Что для них Темискира? Слово на чужом языке, клочок земли, затерявшийся за многими морями. Те, кто помнят Темискиру — наперечет. Да и они уже в достаточной мере хлебнули власти, чтобы хотеть чего-то иного. Темискира никому не нужна. Она — прошлое, может быть, прекрасное прошлое, но перед тобой — великое и блистательное будущее.

— Теперь я вижу: чтобы оценить свободу, нужно ее знать. Ты никогда не была по-настоящему свободной.

— Да! Я выросла не в Темискире! Я была рабыней! И от тебя последней я ожидала попрека в этом!

— Так же как я от тебя — совета предать.

Она внезапно успокоилась.

— Ладно. Я могла бы возразить тебе — чтобы оценить свободу, нужно знать рабство. Но не буду. Предположим, я осталась рабыней — так же, как многие, примкнувшие к тебе. Однако ты всегда говорила — рабы хотят не свободы, а порядка. И большинство людей, добавлю я, по природе, так или иначе — рабы. А ты правишь людьми и пытаешься совместить — любовь к свободе и любовь к порядку, ветер и меч, а они несовместимы. И это тебя погубит.

— Логика у тебя прекрасная, истинно женская. Людям не нужна свобода, говоришь? Но я не могу требовать от людей то, чего требую от себя.

Она посмотрела на меня мрачно.

— Эти самые люди часто ошибались, принимая вечную твою снисходительность за доброту. Неужели они правы, и эта проклятая снисходительность и оказалась добротой? А доброта для вождя — смерть.