Ветер из Ига

Покидая свой дом, веди себя так, как будто видишь врага.

Старая японская пословица

Когда Юкки получила тайную депешу от матери с просьбой встретиться на празднике «Бамбуковой осени» в храме бодхисатвы Дзидзо[18], этот праздник отмечается поздней весной, когда бамбук меняет листву, желтея и сбрасывая старые покровы, она уже знала, что та не преминет похитить ее. Да и чего другого следовало ожидать от вечно строящей козни и плетущей интриги Осибы.

Поклониться Дзидзо, без сомнения, следовало любой замужней женщине, желающей подарить мужу здорового наследника, но здесь Юкки безусловно кривила бы душой, ведь официально они только недавно поженились, а значит, не было никакого основания полагать, что один из них не способен к деторождению.

Тем не менее мать ждала, а следовательно, что-то нужно было предпринять, поэтому она наплела Минору что-то о страшных снах, якобы преследовавших ее последнее время, и о дурном предчувствии, связанном с предстоящей беременностью и родами.

На самом деле Юкки ничего не стоило выйти из тела и в мгновение ока оказаться в замке Осибы, где она могла с ходу влезть в шкуру первой подвернувшейся под руку служанки, но Осиба всерьез боялась, что в один прекрасный день талантливая дочка, не разобравшись, выбьет из тела ее собственную душу.

Юкки была вынуждена признать, что подобный исход более чем вероятен и что она почти никогда не знает заранее, в кого вселится. После того как душа отделяется от тела и начинает скользить над землей, набирая скорость, в ней не остается ни жалости, ни любви, ни разума. Душа просто хочет снова оказаться в мягком и теплом теле, и ей наплевать, чье это будет тело. Перед мысленным взором появляется пылающая мишень, и ты летишь туда, позабыв обо всем на свете. Толчок, и ты на месте — новое тело, новая жизнь или новая смерть. Потому как кто его на самом деле знает, где ты очнешься — в мирных покоях дворца или на поле боя, для новой жизни ты влетел в чужое тело или для очередной смерти?

Весна в тот год выдалась жарковатая, так что Юкки заранее страдала, предвкушая тяготы пути и всегдашние ворчания матери, которой не нравился муж дочери Минору и его родители Арекусу и Фудзико. А значит, снова начала бы пилить за то, что когда-то, еще в возрасте шести лет, она проявила характер, настояв на браке с красавчиком Минору. На самом деле Юкки отлично понимала, чем питается материнская ненависть, и про себя смеялась над некогда самой красивой женщиной Японии, вечно остающейся в дураках.

Подумаешь, большое дело, теща не любит своего зятя, да, если разобраться, таких случаев сколько листьев на деревьях. Но ее мама ненавидела Минору не потому, что тот спал с ее ненаглядной дочерью, а потому что, изменив ей, Осибе, предпочел ей Юкки.

Мама до сих пор не знала о том, что дочке давно уже известна ее тайна, а Юкки умела держать язык за зубами. Так как открывшаяся связь ее матери с юношей могла стоить матери жизни. По закону замужняя женщина, уличенная в прелюбодеянии, должна была быть казнена.

Знала она и о том, отчего Осиба на дух не переносит незлобивого, покладистого Арекусу. А как его любить, когда много лет назад орденом «Змеи», к которому теперь относилась и Юкки, было поручено пленить, пытать и умертвить Арекусу Грюку, а она не довела дело до конца, из-за чего Золотой Варвар остался жив, а она навсегда потеряла расположение Токугава Иэясу, который отказался жениться на ней, считая, что она сберегла жизнь его вассалу из преступной любви к золотоволосому иноземцу. Второй повод нелюбви к Арекусу и его семье был факт, что Осиба похитила и казнила в подвале собственного замка сына Арекусу Амакаву. Так что поводов было хоть отбавляй.

Правда, официально комиссия по расследованию признала, будто бы Амакаву был убит сошедшим с ума стражником, и Осиба принесла семье погибшего свои самые искренние извинения и даже согласилась отдать единственную и любимую дочь замуж за Минору Грюку, что, правда, нисколько не уменьшило ее ненависти.

«Опять мама будет бранить Минору, а мне придется стоять и слушать, — с горечью думала Юкки, собираясь в дорогу. — Опять заманит в свой замок и затем будет держать там до тех пор, пока я не выполню ее требования. Что ж, все какое-то развлечение».