Ветер кружит листья (СИ)

— В момент купания, очевидно. Прошло уже больше двадцати четырех часов. Наверняка она отправилась в порт, чтобы сесть на корабль в Страну Льда. Погодите, где-то у меня было примерное расписание отплытия кораблей… — Какаши порылся в бумагах и извлек потрепанный календарик. Руюга встал рядом и смотрел из-за плеча. Фугу перегнулась через стол, чтобы тоже взглянуть на расписание.

— Она не успеет, — усмехнулась девушка.

— Успеет, — одновременно ответили Руюга и Какаши. Один помрачнел, а другой отшвырнул календарь в сторону.

— Что будете делать? — нетерпеливо спросил юноша.

— Прежде всего, отправим Фугу за Шизуне-сан.

— Чем она поможет?

Когда девушка из АНБУ вышла за дверь, Какаши откинулся в кресле и посмотрел на Руюгу снизу вверх.

— Во-первых, возьми себя в руки, а во-вторых, сядь с другой стороны стола. Я сказал, что мы не отпустим ее — и мы ее не отпустим. Осознает она это или нет, но Кенара — шиноби Листа. А тебе лучше подумать о том, как ты будешь скрывать следы ее пребывания в Стране Льда.

По улице города, словно созданного изо льда и камня древними духами, шел молодой человек, весьма похожий на Хьюга Неджи, но с темно-синими глазами и не в одеянии клана, а в роскошном плаще, отороченном мехом. Он зашел в цветочную лавку с кричаще яркой вывеской и с надменным видом проследовал к прилавку.

— Мне нужен букет для высокопоставленной особы из всех черных и фиолетовых орхидей, которые только у вас найдутся.

— Да, господин, одну минуту, господин, — продавец засуетился, почувствовав, что перед ним стоит знатный и богатый человек.

— Вы доставите цветы по назначению?

— Без сомнения, куда прикажете…

— Во Дворец, это цветы для госпожи Нагаи Мирэн.

— Букет будет доставлен в течение часа или в то время, которое вам будет угодно указать.

— Почему это занимает целый час? — с неудовольствием спросил молодой мужчина.

— Господину, конечно, известно, что все подношения проходят особую проверку…

— Неужели это занимает так много времени, — небрежно бросил покупатель. — Ладно, доставьте к четырем, сегодня. Я отправлю записку.

Продавец засуетился, предлагая вниманию знатного поклонника всевозможные конверты и бумагу. Молодой человек выбрал серебряный конверт и белоснежную бумагу, а затем написал несколько слов. Он щедро расплатился и, прежде чем уйти, спросил:

— Что вы делаете, чтобы цветы не погибли на морозе?

— О, у нас тут целая система под колпаком, не угодно ли будет господину посмотреть? — продавец продемонстрировал специальную емкость для цветов.

— Хм, неплохо, — небрежно бросил мужчина и покинул магазин.

В записке, отправленной вместе с цветами сестре советника, была написана лишь одна строчка: «Завтра на рассвете на Холме Одинокого старика Вы и Т. встретитесь с братом».

Над Страной Льда простерлась безлунная ночь. Небо было высоким, чистым. Ветра, задувавшие с севера, постепенно стихали. Кенара бежала под светом звезд по снегу на широких охотничьих лыжах — прекрасный способ преодолевать большие расстояния в такой негостеприимной стране, как эта, затрачивая минимум чакры. Еще издалека она увидела цель своего путешествия — Холм Одинокого старика. За километр до цели она сбросила лыжи, рюкзак и теплую одежду. Взяв с собой лишь урну с прахом Митсу, оружие и одеяло, она спряталась под снегом у подножия обледенелого холма и стала ждать.

Ветер стих. На востоке показались первые бледные лучи солнца, небо начало светлеть. Ледяная пустыня покрылась коркой из-за укрепившегося мороза и блистала подобно россыпям алмазов. На юге обрисовался выплывший на вершину гребня силуэт. Вскоре Кенара смогла различить две человеческие фигуры верхом на белесом пауке. Он был иной породы, чем Траксу, гладкий, с сужающимся и приподнятым к концу брюшком. Интуитивно, а также по некоторой сглаженности деталей она поняла, что это не живое существо, а сгусток чакры. Через некоторое время можно было подробно разглядеть его хозяев.

Свои одеяния монахов Подгорного храма молодые люди давно сменили на костюмы той же черно-белой расцветки, с ониксовыми застежками и серебряным шитьем на манжетах. Под угольно-черными плащами с шелковым подкладом не было видно оружия. Гладкие волосы — черные у Мирэн и темно-русые у Тсурэна — трепетали в потоке встречного ветра.

Кенара внимательно следила за ними из своего укрытия. В какой-то момент у нее болезненно сжалось сердце — эти красивые молодые люди, несущие в себе многие черты клана Гинпатсу, похожие на богов или особ королевской крови, были монстрами.

— Это женщина, — тихо сказала Мирэн. — И я чувствую Митсу.

Они спешились в нескольких десятках шагов от Кенары, и Тсурэн взмахом кисти развеял паука. Кенара поднялась во весь рост, сбросив с себя одеяло, покрывшееся инеем. Прозрачные серые глаза впились в ее лицо.

— Где он? — спросил Тсурэн.

Куноичи распахнула плащ и швырнула запечатанную урну в снег. Мирэн подошла, осторожно подняла ее и положила в бархатный мешочек, притороченный к поясу.

— Зачем… — с горечью произнесла она, и в этот момент паучьи глаза, которые до этого казались лишь диковинным рисунком на ее лице, раскрылись. Тсурэн молча наблюдал.