Ветер любви

– Ты начал ходить ко мне только потому, что тебе стало жалко меня. Думаешь, я сижу один целый день старый, больной, только из-за жалости, я знаю. Но, сынок, ты так и не узнал меня за эти годы. Я огорчен тобой, я не терплю, чтобы из меня делали жертву. Я никогда не приму этого. Слышишь, я запрещаю тебе жалеть меня. Неужели ты и правда думаешь, что я не могу обойтись без тебя? – вздохнув, отец продолжил. – Аллах поможет мне, очень скоро рамадан. Я еще ближе буду к нему. Я лучше сдохну как собака, чем приму жалость, – он вдруг громко засмеялся. – В руках у меня много силы, чтобы ползать, если ноги окончательно откажут.

Он пытался подняться, я решил помочь ему. Он толкнул меня в грудь и тут же, потеряв точку опоры, упал как подкошенный.

Растерявшись от случившегося, я несколько секунд медлил, а потом попытался поднять его.

– Прочь! – заорал он. – Прочь, не трогай меня. Ты низкий человек. Мне стыдно за тебя, стыдно.

Он пытался подняться сам, но каждый раз усилия были напрасны. Я не понимал, чем вызван этот необъяснимый гнев. Мне очень хотелось заплакать, но я не желал, чтобы домработница увидела мои слезы. Сжав зубы, я с трудом сдержал рыдания.

По дороге домой, уже в электричке, не обращая на окружающих людей внимания, я заплакал навзрыд так, словно у меня взорвалось сердце. В этих слезах была и отрада. Я почувствовал, что между нами больше нет отчуждения. Он научил меня заново любить его – ведь он заставил меня заново страдать.

Мы с Бахар в час вечернего чая сидели на балконе, дочка играла одна в комнате. После заката солнца все небо было розовым, Каспийское море без единой морщинки, гладкое и еще блестящее в свете умирающего дня. С моря дул влажный теплый ветер.

– Можно ли любить в течение всей жизни? – спросила Бахар, глядя прямо в мои глаза.

– Да, – ответил я.

– Даже мужчины могут так любить?

– Конечно. Вся французская литература построена на мужской любви.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Звонил отец. Он, заикаясь, медленно начал говорить, что мне очень срочно нужно к нему, что времени ждать у него нет. Я, поймав такси, выехал к нему.

– У меня дома появилась незнакомая женщина. Я видел ее, – начал говорить отец. – Она зашла через балкон, а потом скрылась за дверями кухни. Я не мог решиться броситься за ней. Позже я все-таки бросился за ней, искал ее на кухне, в ванной, даже в гардеробной. Нигде никого не было. Я лихорадочно набрал твой номер, но не дозвонился до тебя.

– А почему ты не позвонил в полицию?

– Позвонить в полицию, сказать им: «Быстрее приезжайте, умоляю вас, в мой дом вошла женщина, и она меня убьет?» Сынок, меня тут все знают, и я не могу себе этого позволить. Согласен, все это очень странно выглядит, но я не могу, – немного помолчав, он закурил сигарету.

– Ладно, – ответил я, – а ты можешь описать ее? Женщину, которая пришла к тебе в гости?

– Женщина высокая, седые густые волосы, легкая походка. В темном платье… С накидкой… Как у мамы…

– Папа, это ведь совершенно не похоже на вора… Ты уверен, что ты ее видел?

– А по-твоему, у меня старческий маразм? – заорал отец.

– Может, экономка открыла ей дверь?

– На тот момент никого дома не было.

– А как она сюда вошла? Кто она? Есть ли у нее ключи от квартиры?

Отец взглянул на меня с пренебрежением. Затем взял новую пачку сигарет, включил телевизор и принялся смотреть на экран, сделав вид, будто меня уже нет. Я ушел.

Через неделю, когда в очередной раз отец увидел эту женщину, он сказал об этом домработнице, а она, в свою очередь, предложила ему вызвать еще раз врача. Он категорически отказался от ее предложения, сказав ей, что она сама придумала все это, и врач будет его пичкать лекарствами, от которых он умрет, и дом останется ей. Он выгнал всех работников, его племянник поменял все замки в доме. Он решил жить один, поставив меня перед фактом, что я должен каждый день делать ему необходимые покупки и навещать его, страшно удивляясь, почему я не могу жить с ним.

На мой ответ, что я женат и у меня есть ребенок, он еще раз удивился, обвинив меня в том, что он об этом не знает.