Ветер моих фантазий. Книга 2 (СИ)

Он какое-то время смотрел на меня, потом отвернулся. Ждала его ответа. Знакомый долго не смотрел на меня. Но он уже немного рассказал. Кажется, что-то жгло его изнутри. И… если он немного уже проболтался, то, может, расскажет еще?..

Наконец парень опять ко мне повернулся. Наткнулся на мой внимательный взгляд. Нахмурился. Улыбнулась ему.

— Ты будешь меня ненавидеть, — грустно сказал он, — Все будут меня ненавидеть.

— Нет, — канула головой.

— Я убил человека! — сорвался он на крик.

И застыл, растерянно смотря на меня. Проболтавшись. Как обухом топора по голове огрел. Впервые слышала подобное признание. Впервые мне доверили такую жгучую смесь чувств. Но… он как-то робко на меня смотрел. Потерянно. Серьезно качнула головой:

— Не верю.

— Все будут говорить, что я его убил! — Акира вскочил, сердито посмотрел на меня сверху вниз, — И ты. Ты тоже будешь так говорить! — голову обхватил, — Все будут меня ненавидеть! Завтра все будут ненавидеть меня!

Медленно поднялась, ступила к нему, напрягшемуся. Осторожно обхватила запястье.

— Не верю.

— Но они скажут, что его убил я! — парень сорвался на крик.

— Не верю, — погладила его замерзшие пальцы. Без перчаток.

— Даже отец сказал… его затрясло, в глазах появились слезы, он сорвался на крик, — Он сказал, что я виноват! — по щекам потекли горячие капли, — Я должен сказать, что это моя вина! — и в ужасе застыл, смотря на меня округлившимися глазами.

Теперь точно проболтался.

Склонив голову на бок, не сдвинувшись с места, спокойно спросила:

— Кто врет, что ты кого-то убил?

— Отец, — всхлипнул Акира, опустил голову.

Осторожно обняла его. Он был напряженный. Хотя минуту или две спустя вдруг прижался лицом к моему плечу, не пытаясь вырваться. Торопливо заговорил:

— Отец сказал, что я должен взять вину на себя. Потому что тот человек умер. Из-за плохого инструмента. Не мы его сделали. Фирма… как это сказать?.. Маленькая фирма… они делали детали для нас. Там директор — его друг. Старый друг. У него больное сердце. Его инструмент убил пациента. Страшный скандал сейчас. Журналисты требуют объяснение. Родственники умерший требуют объяснение. Тот друг звонил отец. Он плакал. Он говорил, что он виноват. Но отец сказал: он не перенесет скандала. А я — молодой. Я должен вынести чужой позор. Чужой ошибка. Если я вынесу этот кошмар, то я стану очень сильным. Если я поднимусь со дна. Так сказал отец, — отстранившись, отчаянно посмотрел на меня, — Почему я должен говорить, что я его убил?!

— У тебя злой отец, — вздохнула я.

— У тебя злой отец, — кивнул он, правда, тут же исправился, — У меня.

Значит, семья Акира делает медицинское оборудование. И кто-то умер из-за брака. Но почему Акира должен говорить, что это его вина? Тем более, если другая фирма? А, точно, у них же обычай такой. Кто-то должен взять вину на себя. В старину такой воин вспарывал себе живот. Резал кишки и внутренние орган. Ох, а если?..

Сжала его плечи. Японец вздрогнул.

— Ты же… ты же себя не убьешь? Не сделаешь харакири?

— Сэмпукку, — криво улыбнулся.

— Какая разница? — моргнула.

— Чтение разница. То есть, чтение иероглифов. Отличается, — от волнения он плохо подбирал слова.

Ну, понятно, столько волнений. Тут и свой-то язык можно забыть, не то, что чужой!

Какое-то время он стоял, отвернувшись. Потом все-таки посмотрел на меня.

— Ты не убежать.

— Зачем?

— Завтра меня все будут ненавидеть.

— И что?

— Ты хочешь быть рядом с человеком, которого ненавидят все?

— И что?

Вздохнув, он сел. Я села рядом с ним. На его телефон.

— Ой! — спохватилась.

— Забудь о нем, — проворчал парень.

Но все-таки чужую технику втащила, отодвинула в сторону. Акира мрачно посмотрел на нее. Оттолкнула телефон подальше. Обняла озябшего парня.

— Завтра все будут меня ненавидеть, — напомнил он.

— У вас.

— Скандал будет большой, — опустил голову и плечи, — У вас могут сказать.

— Мне все равно.

Растерянно посмотрел на меня:

— Ты пробовала быть с человеком, которого все ненавидят?

Честно созналась:

— Нет.

Японец нахмурился. Торопливо добавила:

— Я попробую.

Какое-то время он смотрел в сторону, избегая моего взгляда. Потом все-таки повернулся ко мне.

— Тебе все равно?

— Мне грустно, что тебе грустно.

— Все равно, что все будут ненавидеть меня?

— А зачем я сижу рядом с тобой?

— Не знаю.

— Я хочу быть с тобой.

Ресницы его дрогнули. Взгляд несчастный на меня.

— У тебя совсем нет друзей?

— Были, — вздохнул, — Я думал, они мои друзья.

— Может, все нормально? Просто вы друг друга не поняли?

— Я все понял хорошо! — отрезал он.

— Как знаешь.

Какое-то время не говорили ничего. Акира сидел, сгорбившись. Одинокий. Потерянный.

— Почему ты должен говорить, что ты виноват?

— Отец так сказал.

— Жестоко!

— Он хочет защитить старого друга. Друг много нас выручал.

— Но почему ты должен подставлять себя?

— Отец так сказал, — он посмотрел на меня как на глупую.

— И что?

— Он главный, — вздохнув, пояснил молодой азиат.

А, да. Я не понимаю всех их заморочек.

Но он был такой несчастный!

Вздохнув, обняла за плечи. Акира какое-то время сидел напрягшийся. Потом вдруг положил голову мне на плечо. И застыл. И я замерла. Может, его это успокоит?