Ветер моих фантазий (СИ)

Тогда-то я и вспомнила, что это моя мама. Кофе запоздало пошла пить, чтобы взбодриться. Кофе мне не дали. Разве что какао. С молоком и с сахаром, как я и любила. Только жуткий сон все не шел у меня из головы. Пораньше под душ пролезла, открыла ледяную воду. Но и от струй обжигающе холодных странный сон неохотно шел из головы. Или откуда-то изнутри, словно грязь, жирным пятном въевшаяся в одежду. Мерзкая, липкая… От которой не отмыться. Которая так просто не выпустит одежду.

Но, впрочем, стопка грязной одежды на стиральной машине меня привела в чувство. Я сначала растерянно смотрела на нее, недоумевая, что же это такое, но потом вспомнила. И наконец-то проснулась. И наконец-то заметила, что под этой водой мерзко и холодно.

Мда, сюжетец еще тот! Вот что-то в стиле моей старой повести, как ее?.. А, «Последний влюбленный»! Вот…

— Саш, вы во сколько договорились встретиться? — прорезался мамин голос, когда я закрыла кран, и шум воды, падающей сверху вниз и разбивающейся об металлическую ванну, стих, осталось только последнее, успокаивающее даже журчанье.

— Ась? — уточнила недоуменно.

— Ты и мальчики во сколько договорились встретиться?

— Э… — все еще плохо соображала.

— Лера тоже пойдет?.. — спросила мама из кухни.

А, Лера! Лерунчик! Подруженция! Моя, кстати. Ох, точно, мы ж договорились все встретиться, вместе с этими новыми знакомыми, азиатами. Да, точно.

И таки я почти не опоздала.

Парни, все трое, уже собрались у выхода станции Чернышевской. Серьезно обсуждали разницу в европейском и восточном мировоззрении. Точнее, серьезно рассуждали Виталий и Акира, а Ки Ра иногда их поддерживал, междометиями.

Акира на русском говорил вполне себе хорошо. Вот, четко при мне рассуждал:

— …По мнению восточных людей, время циклично. Что-то зарождается, растет. Расцвет. Потом постепенно начинается упадок. Гибель. И все сначала.

— Да европейцы так же рассуждают! — усмехнулся русский парень.

— Но на примере религий… — Акира задумчиво потеребил серьгу с подвеской в виде свернувшейся змеи, — По мнению буддизма, человек может жить несколько раз. Тело умирает, а душа остается. Душа проходит цепь перерождений. Этооо… Реинкарнация! Да. Это слово! Реинкарнация… Человек совершает ошибки. Иногда умирает, не исправив. В следующих жизнях может исправить. Жизнь циклична. Но, по мнению христианства, жизнь линейна. Человек родился, вырос, пожил, умер. После смерти в ад или в рай. До конца времени. Потом все возродятся в ином месте в старых телах. Воскресение?..

— Оно, — кивнул кореец.

— Да, воскресение, — серьезно кивнул японец, — Время европейцев линейно. Жизнь человека как одна линия. Потом ад или рай навечно. Надолго, то есть.

Я растерянно разглядывала их серьезные лица. Точнее, лица серьезные нашего Лия и Акиры. Те так увлеклись разговором, что ничего не замечали. Ки Ра вот глазел по сторонам и зевал. Хотя вроде слушал и понимал даже, так как что-то иногда говорил. Меня они пока не замечали.

Я, пользуясь тем, их разглядывала беззастенчиво.

Мой друг как обычно в клетчатой рубашке и черных джинсах с пообтрепавшимися краями штанин, в кроссовках. А вот азиаты как сговорились: джинсы серые, разве что у корейца посветлее, толстовка да серьги. У Акиры изображена огромная роза, которую обвивает змея с мечтательной мордой. У Ки Ра — борются огромный орел и китайский змееобразный дракон, тот, с рогами длинными изогнутыми, гривой львиной и длинными усами. Вот, лапами когтистыми в форме птичьих пытается отбиться от соперника. Нижней левой упрямо упирается в грудь и живот птицы, верхней правой пытается когтями разодрать крыло. Орел цепко держит его живот. Драка в воздухе. Одежка вполне в духе дерзкого спорщика. Ага, у Акиры в левом ухе серьга-гвоздик в форме змеи. У Ки Ра дракошка будто в ухе застрявший, опять-таки, китайский. Правда, в правом ухе серьга. В других ушах у них пусто. Только дырки. Ага, волосы до плеч, только у японца аккуратно в целом причесанные, а кореец будто давно расческу потерял. Вот как встал помятый с утра, так и пошел, зевая. Даже рюкзак держится на одной лямке только, через левое плечо перекинутый. Ну, кроссовки — это понятно. Черные под цвет толстовки у Акира. И ядрено алые, по контрасту с сочным цветом васильково-синей толстовки — у неуемного Ки Ра. Ну, ладно, кроссовки — это святое. Сложно представить современных парней без кроссовок.

Но… они, правда, сговорились? Стиль похожий. Тьфу, модный. И эти серьги… у одного в левом ухе, у другого — в правом. Да нет, парни будто две половины одного целого, левая половина и правая. Вот, если бы у Акиры нос был с горбинкой и хищно выступающим вниз кончиком, у них бы были очень похожие лица. И так-то очень похожие, если смотреть спереди и прямо.

Ки Ра опять оглянулся и меня приметил. Рукой взмахнул приветственно.

Акира и Виталий все никак не могли заткнуться, напрочь игнорируя весь окружающий мир:

— Европейцы считают, что идет эволюция животных. Эволюция материального. А Восток с его идеей реинкарнации верит, что идет эволюция человеческих душ.

— Может, они оба правы? — улыбнулся Акира собеседнику.