Ветер моих фантазий (СИ)

Огненный луч скользнул было по боку птицы — сквозь прозрачную стену его было видно достаточно четко — и казалось, что он летит прямо на двух молодых мужчин, замерших внутри летательной машины. Но птица вовремя оторвалась от земли и взмыла в небо.

Они переглянулись и засмеялись. Свободно, беззаботно, как когда-то давным-давно, еще в детстве. Точнее, смеялся Кристанран, а Кри Та Ран только делал вид, будто смеется, чтобы аини было уютнее в его компании.

Внезапно перестав смеяться, Кристанран погладил чисто выбритый подбородок, потеребил одну из полосок усов, подражая жестам задумавшихся людей.

— А может… этих кианинов подослала Лерьерра?

Кри Та Ран вздохнул. По-настоящему.

— Как же она меня достала!

— И не говори!

Какое-то время мужчин молчали. Кристанран задумчиво взъерошил свои длинные волосы, черные, с синим отливом и синими прядями у висков, а Кри Та Ран, покосившись на него, повторил жест. Потом, впав было в углубленную обработку данных, старых и новых, начал наматывать на палец прядь волос. Синяя прядь в его пальцах изменила цвет на красный. Потом — снова на синий.

— Ты ранен? — взволнованно спросил его Кристанран.

— Пустяки! Я почти уже восстановил органы. Только для кожи, возможно, придется вырастить имплантат.

— Слушай… — Кристанран крутанулся в кресле, отворачиваясь от панели-голограммы к нему, лицом к лицу. Их колени соприкоснулись, — Кажется, есть только один выход.

— Убить Лерьерру? — криво усмехнулся мужчина напротив него, точно с таким же лицом и в такой же длинной одежде. Разве что на штанах, выглядывавших в разрезы одеяния, нити вышивки мерцали чуть более с рыжиной, а у молодого мужчины напротив — более напоминали отблесками золото. Как-никак форма отличия. Как изобретателю дарина.

— Ты… правда этого хочешь?

— Не знаю… но эта женщина замучила уже лезть ко мне! Что я должен делать?!

— А что ты делаешь? — лукаво прищурился человек.

— Я притворяюсь, что она мне безразлична.

— Ну и?

— А она, по ходу, решила, что дело ее чести — затащить меня в постель!

— Сказал бы, что ее ненавидишь. Или что у тебя есть другая.

— Я говорил, что у меня много других, — проскрежетал Кри Та Ран.

— И?

— Она заявила, что тогда, выходит, делать со мной детей будет приятно. Очень приятно. И удвоила усилия. Вон, на прошлой диэдре даже взломала мой ключ и утром, почти голая проскользнула к моей постели… присела на край, у изголовья, и ласково пожелала доброго утра. Ну, уж, утро, доброе… Тьфу!

— И? — Кристанран задумчиво подпер подбородок ладонями, внимательно смотря на его каменное лицо.

— Я едва ее не застрелил! Думал, это Сандиас или его кианины…

Сначала его аини прыснул, потом резко посерьезнел:

— Мда, плохо дело…

Какое-то время они молчали.

— Слушай… — вздохнув, заговорил Кристанран, — Кажется, есть только один способ.

— Убить ее? — Кри Та Ран пошевелил пальцами правой руки — и верхний слой кожи с его ладони преобразовался в короткий нож с узким лезвием.

— Нет, — твердо сказал Кристанран, строго глядя на своего хианриа — и оружие того растеклось расплавленной лужицей, мгновенно впитываясь в кожу и становясь ее слоем, — Увы. Чтобы ты или я сказали, что ты — мой кианин.

— Нет! — мужчина, выглядевший почти полностью как его копия, судорожно сжал ему руки, так, что Кристанран невольно поморщился — хватка сразу стала мягче, слабой, а лицо державшего его — огорченным, — Не смей, аини! Если она кому-нибудь расскажет, что я — кианин, тебя выгонят из дарина!

— Но как иначе объяснить, что у тебя не может быть с ней никаких отношений?! Да и… что-то мы заигрались с тобой, братец…

Кианин выпустил его руки, человек тут же запустил их к себе в волосы, взлохмачивая их. Чуть помедлив, другой мужчина протянул руку и сам встрепал ему волосы, превращая их в полное безобразие. Вывернувшись, Кристанран выскочил из кресла и отгородился от него его спинкой. Правда, он усмехался, как и когда-то тогда, в детстве. В его детстве.

Птица медленно обогнула стену какого-то высокого дома, поднимаясь к небу. Человек невольно посмотрел вниз, за иллюминатор. И из груди его вырвался восхищенный вздох.

Дома Асварилла, освещенные солнечным светом и мягким сиянием Датанира, который сегодня был заметен на бледно-голубом небе, сегодня были особо прекрасны. Как очаровывающие кристаллы… Как льдинки из застывшей воды, в лучах разноцветного света, на празднике Дасира, когда их особенно любили вставлять в прически и в диадемы женщины, даже прицепляли как подвески к украшениям, надеваемым на уши…

Кианин последил за его взглядом. Но лицо его осталось равнодушным. Он снова посмотрел на свои руки, которыми невольно причинил боль своему аини. И на его лице на миг все же показалась досада — мышцы лица приняли надлежащее случаю выражение.

— Все-таки… жаль, что ты не можешь наслаждаться этой красотой. И… и объятиями женщин, — грустно сказал Кристанран, обернувшись к своему другу-хианриа.

— Но мы притворялись родными братьями столько лет! Ты не можешь… ты не должен говорить, что я твой кианин! — Кри Та Ран поднялся.