Ветер мщения

Хайрас дернул ее за полу кожаной куртки. Соня с удивлением взглянула на его сухощавое смуглое лицо с коричневыми,, как лесные орехи, глазами. Пришлось спуститься с палубы корабля на землю…

— Ну, что тебе?

Он молча кивнул в сторону головой, и у Сони невольно раскрылся рот от изумления. О! Какие кони! Какие кони! Забыв обо всем на свете, она кинулась к ним, вдыхая терпкий запах пота и навоза, гладила шелковые шеи, целовала нежные трепетные ноздри, не обращая внимания на надувшихся купцов. Какое ей до них дело! Она вернется сюда, покуда эта собака еще лакает воду из фонтана, и скупит хоть весь этот базар, вместе с дудкой заклинателя змей и ковриком последнего нищего!

Соня последний раз ткнула кулаком могучего тяжеловоза, даже не шелохнувшегося, и направилась дальше. Мимо лавок с глиняной посудой, мимо вонючих чанов дубильщиков кож и красильщиков тканей, мимо кузнецов и оружейников, прямиком к гостеприимному темнокожему Сулишу, старому ее приятелю, которому она перетаскала кучу всевозможного добра, честно отобранного с мечом в руках у проезжих купцов или мимоходом прихваченного у ротозеев.

Все произошло почти так, как и думала Соня. Они оставили безутешного Хайраса на улице — греться на солнце, а сами прошли в заднюю каморку, о существовании которой знал только сам хозяин.

Он тут же принялся хлопотать вокруг Сони. Усадил ее на маленький, обшитый атласом, стульчик, вынес ей блюдо с засахаренными фруктами, и, сияя хитрыми черными щелочками глаз, подробно расспрашивал ее о здоровье. Соня, соблюдая приличия, в свою очередь степенно отвечала, интересовалась его делами и домочадцами, мечтательно разглаживая ладонями яркий шелковый платок, наброшенный хозяином на высокий сундук, служивший ему заодно и столом. Наконец, с обязательным ритуалом было покончено, девушка медленно, чтоб растянуть удовольствие, выложила перед купцом свою ночную добычу. И откинулась на спинку стула, наслаждаясь произведенным эффектом.

Вот с этого-то момента все и пошло наперекосяк. Соня вдруг почувствовала, что удача не просто от нее отвернулась, а еще успела перед этим плюнуть ей в лицо. Сулиш продолжал улыбаться, но уже как-то неуверенно. Он вертел в пальцах украшения, разглядывал их на свет, пробовал на зуб. Потом принес какие-то склянки и ювелирные принадлежности. Соня с ужасом наблюдала, как шипят и темнеют перстни, едва на них попадают капли снадобий, как вытягивается лицо Сулиша, и углы узких губ разочарованно сползают к белой бороде. У девушки екнуло в груди.

Да, родственники покойного оказались не такими уж простаками. А ее крылатая галерея с огромной дырой в днище стремительно погружалась в морскую пучину, трепеща обрывками парусов. Соня сидела с каменным лицом, не поднимая глаз. Что ж… Девушка вздрогнула от голоса Сулиша:

— Мне очень жаль. Соня, поверь, но эти колечки можешь либо раздать детям на улице, либо, извини, вернуть тому, кто тебе их дал. Заметь, я ни о чем тебя не спрашиваю…

Будущая предводительница пиратов внимательно следила, как исчезала под водой самая высокая мачта…

— На, Соня, выпей воды! Она из лучшего в городе источника. Это вернет тебе силы. Да не надо так отчаиваться! Ты же крепкая, как скала и гордая, как орел!

— О, да…— Она вздохнула и безмятежно посмотрела ему в глаза.— Пожалуйста, отдай эти бирюльки своей дочке, почтенный Сулиш.

— Да нет же! Ты не поняла! Один из них все-таки настоящий! И как он затесался в эту компанию! Смотри!

Конечно, девушка его узнала: это был тот самый перстень, с которым она так долго провозилась. Видимо, перед наследниками встала подобная же проблема, но, в отличие от Сони, они с ней не справились. Дивный темный рубин изумительной огранки в массивной золотой оправе. Скупщик хитро улыбнулся:

— Корабль на него, конечно, не купить, но пару хороших коней…

Соня встрепенулась:

— Пару коней?

— Конечно! А почему нет? Тебе не стыдно ходить пешком?

И положил перед ней толстый кошелек с золотом. Соня украдкой вытерла глаза, улыбнулась:

— До встречи, достопочтенный Сулиш. Пожелай мне удачи!

* * *

— Бряк-бряк! — Колокольчик над дверью…

Взгляды посетителей тут же обратились на вошедшую пару. Мигом оценили их потрепанный вид и вернулись к своим прерванным занятиям: щипать вертлявых подавальщиц и ублажать себя любимым напитком. Соня и Хайрас протиснулись в дальний угол, заняли широкую скамью. Соня с любопытством огляделась. Большой зал с низким закопченным потолком был заставлен тяжелой, грубо сколоченной мебелью. Лохматая собака, высунув красный язык, лениво перебирала лапами в огромном колесе, насаженном на рукоятку вертела. Дымок от догоравших в очаге дров облизывал со всех сторон вращавшуюся тушу кабана. По стенам висели пучки лука и трав, блестела на полках медная кухонная утварь. Хозяин заведения, сдвинув на затылок полосатый колпак, хлопотал за стойкой. Краснокожий матрос, с цветной татуировкой по всему телу, играл на каком-то странном инструменте заунывную мелодию. Пахло жареным мясом и острыми восточными приправами. Соня вздохнула, глядя на стол, который проворные служанки тут же заставили снедью: