Ветер над островами

В голове состава из восьми, кажется, вагонов попыхивал дымом и паром небольшой локомотив немного непривычной формы, без тендера и какой-то раздутый по бокам. Двое важных машинистов в синих комбинезонах и брезентовых панамах поглядывали на рассаживающихся по вагонам пассажиров, каких набралось примерно на половину мест. Звякнул станционный колокол, паровоз весело свистнул и дернул с места состав. Лязгнули сцепки, стукнули стальные колеса на стыках рельсов, платформа со стоящим на ней начальником станции плавно — и медленно — поползла назад.

Надо же… а я и не знал, что тут такой технический прогресс наблюдается, и Вера раньше не говорила. Поезд неторопливо миновал ряды пакгаузов, окраинные дома Благовещенска и, чуть ускорившись, пошел через пыльную каменистую степь, вперемешку заросшую кустарником и высокой желтоватой травой.

Сразу стало жарче, даже встречный ветер был как из открытой духовки. На последствия вчерашних излишеств накладывалось это все не очень комфортно, и я похвалил себя за прозорливость, а если конкретно, то за то, что прихватил с собой огромную флягу с водой, в которую выдавил несколько лаймов. А то сушняк замучил бы до смерти, не иначе. Время тянулось вполне пристойно, можно было смотреть по сторонам и любоваться достопримечательностями.

Остров был большой, километров пятьдесят в поперечнике, насколько я помнил из карты, и Кузнецк находился на противоположной его стороне, если смотреть из покинутого нами Благовещенска. Сначала в степи попадались лишь отдельные фермы, возле каждой из которых был загон для лошадей — похоже, коневодство здесь было главной сельскохозяйственной отраслью, — а вот позже стало интересней. Сначала попалась пара обнесенных забором с колючкой территорий, куда от нашего пути отходили отдельные ветки. Вера пояснила:

— Заводы какие-то здесь, точно не скажу какие.

Затем мы увидели горы шахтных отвалов, обозначавших границы угольного разреза, который наряду с месторождением железа и привел к тому, что восстановление цивилизации пошло именно с этих островов. Не зря же их и прозвали Дарованными.

Разрез был велик, впечатлял вполне серьезно. Огромная территория огорожена колючей проволокой, виднелись караульные вышки под навесами, а заодно удалось разглядеть и парный конный патруль — двое солдат в уже привычной серо-зеленой форме и с карабинами за плечами ехали шагом на лошадях по дороге вдоль ограды.

— Каторжников сюда всех ссылают, — пояснила Вера. — Я тебе говорила, кажется.

— Да, вроде говорила, — подтвердил я. — А рудный разрез где?

— Это на восток — туда отдельная ветка идет. Отсюда не разглядеть: километров тридцать до него. Скоро металлургический увидим, а за ним еще всяких много.

Как сказала, так и случилось. Поезд обогнул пологий холм, и глазам моим открылся самый настоящий индустриальный пейзаж. Понимаю, что если сравнивать все это с пригородами того же Новокузнецка, то зрелище впечатляющим не будет, но на фоне местных масштабов вид на металлургический вызывал уважение. Трубы, цеха, дымы, подъездные пути — все на месте. Как раз на моих глазах домна выбросила клуб грязно-белого дыма, загадив голубое небо. Неподалеку от нее желтовато-бурыми клубами дымила печь мартеновская. По рельсам в сторону завода катили небольшие вагоны с углем — и возвращались обратно пустыми. Маленькие пузатые локомотивы, такие же, как тот, что тащил наш состав, неторопливо волокли их за собой или толкали, упершись задом наперед.

— Вся сталь отсюда, — прокомментировала Вера зрелище. — И железо тоже.

— Догадываюсь, — кивнул я.

— Весь город — одни заводы, — продолжала она просвещать меня. — Тут и стирлинги делают, и оружие, и вот эти паровозы с вагонами.

— Ага, — кивнул я. — А работает на заводах кто? Местные?

— Ну… да, местные. И приглашают тех, кто в школе к этому делу умение проявляет. Они потом сюда и переселяются.

— А отсюда?

— А зачем им отсюда? — даже удивилась она. — Работа хорошая, уважение и все такое.

А вообще интересно было бы одним глазком подсмотреть, на каких станках они такое качество металлообработки выдают. Вот ей-богу, очень было бы интересно глянуть.

Город все приближался и приближался, чем-то напоминая мне виденный в детстве Мариуполь — тоже голубое море за промышленным пейзажем. Но тот побольше был, разумеется. Навстречу нам прошел товарняк, сплошь груженный какими-то капитально сколоченными деревянными ящиками, исписанными со всех сторон маркировкой.

— Вер, а смолу для тротила тоже сюда повезут?

— Ага. Тоже поездом отправим.

Бочонки со смолой, которые мы взяли на «негритянском острове», пока так и хранились у нас в трюме. Я как-то, к стыду своему, упустил из виду, что у нас еще и такой товар есть, так что даже не задумывался о том, как и куда его будем сбывать. Купец, блин, а еще помогать взялся.

— А сюда на погрузку заходить можно вообще?

— Можно, — кивнула она. — Только гулять не по всему городу разрешается, а по гостевой зоне. Тут все строго, охрана на каждом шагу.