Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном

Эпидемии ходят в городе страшные. Где скопления народа. Грипп тяжёлый быстро развивается, гепатит, туберкулез и другие болезни. Но более всего заразительны и смертельно опасны эмоции отрицательные. Гнев, скука, депрессия, зависть, злоба и раздражительность, особенно в толпе густой. Точат они человека долго, почти ежедневно, всю жизнь, как черви. Здоровье непоправимо разъедают. Бесы этому очень способствуют, радуются бесы этому. В общем, это та самая неорганика и володёры по Кастанеде, что сознание наше ловят и жрут. Каждый день у них многоразовое питание. Режим. И поскольку в пище этой нет недостатка — жиреют они, сыто ухмыляются. И люди против этого бессильны. Сначала, потому что про всё это не знают, а потом уже не ведают, как с этим бороться, и беспомощны они…

И совсем, казалось, безнадёжная ситуация была бы. Но вот на счастье наше, светлое и прекрасное тоже распространяться может и передаваться друг другу. Блаженство заразительно.

Была у меня в гостях женщина одна, одинокая, не старая — дальняя родственница. Совсем плоха приехала. Отец и мать почти одновременно померли, сын в тюрьму попал. Приехала такая, что сама умереть может. От отчаяния жуткого, безнадёжности и уныния. Пожила у меня с недельку. Уезжать стала — не поверите — другой человек. Заразил её блаженством, вселил веру, как разрешить проблемы намекнул. Уезжала — пела, чуть ли не в танце на автобус садилась. Я тогда специально ей ничего не делал, не выдумывал. Но после её отъезда — понял. Передались ей от меня микробы блаженства. “Инфекция” эта положительная тоже заразительную силу имеет. Я жил обыкновенно: обедал, спал, дрова колол, в огороде возился, воду таскал. Единственно что — в сновидения её вовлечь сумел…

Не перестаю женской способности к сновидениям удивляться и лёгкостью, с которой они сложные вещи там сразу проделывать начинают…

«Да… — задумался я. — Как же это всё просто. Люди! Давайте бесов, неорганику и чертей разных молитвой отгоним и друг друга начнём блаженством заражать, любовью и радостью делиться, счастье всем окружающим передавать! Как, да как, опять, — через молитву же сладостную!»

Давайте на земном шарике нашем такие мировые пожары инфекцией раздуем, такие эпидемии массовые организуем. Все друг друга блаженством перезаразят, любовью сладкою. Люди вокруг танцевать и петь начнут от счастья, и это нескончаемо начнёт передаваться дальше, в другие страны и континенты…

Широко мысль моя шагает. Штаны ей-ные рвутся. Если б всё так просто было…

Опять-таки, знакомый мой старый, Странник… Он меня первый заразил. Человек он неугомонный, всё в поиске, в дорогах русских пыльных или белых сугробных — в путешествиях. Ему на месте не сидится. Сблизились с ним шибко. Он дальше пошёл. Я на месте остался. Ещё встретимся.

Но, посетил меня как-то ещё один человек. Расскажу. Человек этот исконно русский, не так чтобы широк в плечах да очень крепок и велик — обыкновенный — но силён он молитвой, и блаженство от него исходит. Борода по-русски, строен. Младший брат он мастера сновидений, который позже обнаружится. Промежуточный образ, связующий со Странником. Человек тот высоко летает — далеко видит. В такие тайны заглядывает — жутко становится. Такие прозрения его прошибают! И не отличается он повышенной энергией, но на путях любви возможно такое. Полюбил я этого человека за простоту и покой, от него исходящие. Живёт он незатейливо, не суетится. Всё на одном месте пребывает. Пришёл он к цели уже, понимаешь? Некому больше дёргаться и волноваться. На самом деле, всё проще простого. Печаль пришла — не всё радость — и покручиниться можно. А смерть придёт — помирать будем. Во как! Дошло, что за человек этот?

Конечно, всё не так просто, на тайне им постигшей всё устроено, на любви. И не святой он — обыкновенный, даже будничный. Но обнаруживается в нём ещё нечто потаённое, дивно блаженное и сладостное. Отшельник он в миру. Как это? — спросишь. А вот как. Живёт он в самой гуще событий, в мире социальном, в толпе людской. Но не затрагивает, не задевает его вся эта мышиная возня, потому что не от мира сего он одновременно. И странный парадокс: чем больше человек отстранён от жизни, тем глубже в неё он погружается и постигает дно. Дно жизни. Тем полнее его бытие, качественнее, насыщеннее. Многое мой знакомый понял и вымел лишнее из своей жизни. Вот так отшельником среди людей и живёт. Делает всё осознанно, не спеша, с расстановкой, вдумчиво, любовно как-то — смотреть на него уже сладко!

Хочешь в деревне живи, хочешь в городе. Ничего не заботит. А как это? А как это? У нас: идеи, мысли разные, планы всевозможные, беспокойства, страхи. А вдруг это не получится, вдруг то случится, — нет у него этого, разумеешь?

В деревне всё-таки лучше… Встал лёгкий, босой, землю живую тронул-прикоснулся. Помолился — любовью окутался. Дрова наколол, траву покосил не спеша. Молочка парного со свежим ржаным хлебом поел. Если надо печку истопил. Какие проблемы? Чего лезть своим умом, извращённым и изворотливым, чего выстраивать, городить теории? Миг жизни текущий, настоящий надо схватывать.