Ветер нашей свободы

— Птичка, ты потрясающая, — шепчет перед тем, как накрыть мои губы своими.

Как только он целует меня, мир вокруг перестает существовать — пусть сейчас камни с неба начнут падать, какое это имеет значение, когда руки Филина прижимают меня к его телу?

* * *

— Арчи точно не сердится на меня за то, как я с ним в прошлый раз общалась? — спрашиваю, когда мы подъезжаем к "Ржавой банке". — Ты же объяснил ему, что я слегка придурочная?

Фил смеется и, подойдя ближе, резко притягивает к себе. Прижимаюсь щекой к холодной куртке и провожу пальцами по его ключицам. У него, между прочим, самые фантастические ключицы во всем мире.

— Какая же ты трусиха, — берет меня за подбородок и поднимает вверх лицо так, что наши глаза совсем близко. — Какая тебе разница, что думает лысый? Ты со мной, бросать тебя из-за мнения Арчи не собираюсь — я же не указываю ему, с кем спать и кого любить. Пусть и он не лезет.

— Но вдруг я ему не нравлюсь? Не хочу ссор.

— Какие ссоры, о чем ты? — спрашивает и удивленно приподнимает темную бровь. — Арчи на девушек зла не держит. Да и не сделала ты ему ничего из того, что он бы не пережил. Он — крепкий, поэтому справится.

— Ну, смотри, — вздыхаю и прикрываю глаза от удовольствия, когда Фил целует меня за ухом, — если будет что-то не так, сразу говори, чтобы я знала. И, если что, согласна держаться от этой части твоей жизни подальше.

— Только не нужно выдумывать всякую ерунду, — хмурится и отходит в сторону. Наверное, задела его чем-то.

— Не обижайся, — прошу, беря костыли и ковыляя в его сторону. — Не хочу становиться камнем преткновения в общении с твоими друзьями.

— Ладно, — вздыхает, обнимая меня за талию. — Я так понимаю, что с твоей неуверенностью в себе мне еще бороться и бороться. Но ничего, я упорный.

Возле входа в "Ржавую банку", как обычно, оживлённо: ребята в синих фирменных комбинезонах возятся с полуразобранными мотоциклами. Крики, маты и громкий смех сотрясают воздух.

— Филин, там что-то случилось, — оторвавшись от работы, говорит светловолосый молодой парень. — Арчи рвет и мечет, ревет белугой. Мы туда не суемся, а то еще зашибет.

— Спасибо, Олег, что предупредил, — задумчиво говорит Фил, крепче прижимая меня к себе.

— Всегда пожалуйста, — ухмыляется Олег. — Удачи.

И почему мне не нравится эта ухмылка? Да и сам Олег, при кажущейся простодушности и открытости, какой-то скользкий и неоднозначный. Ну, да Бог с ним — мало ли, что мне мерещится.

Пока я размышляю над этой ситуацией, Фил помогает мне войти в мастерскую, но, даже еще за порогом, слышу крики Арчи. Слов разобрать не могу, но децибелы приличные. И что его так взволновало?

Этот парень пугает меня — есть в нем какая-то опасность и скрытая угроза, но стараюсь гнать прочь плохие мысли.

— Арчи, конечно, псих, — говорит Филин себе под нос, — но, чтобы до такой степени…

Мой спутник закрывает за нами дверь, и запах машинного масла и бензина бьет по обонянию мощной волной. Слышу голос Арчи, сотрясающий воздух. Фил хмурится, провожая меня к удобному дивану, на котором я уже сидела в прошлый свой визит. Присаживаюсь и кладу рядом костыли и фотоаппарат — сегодня абсолютно точно ничего снять не получится.

На самом деле за истекший, с начала нашего сотрудничества, срок уже так много фото сделала, что, по сути, могу лежать на диване и плевать в потолок, но все равно, по привычке, везде беру с собой камеру — вдруг что — то интересное попадется.

— Посиди пока тут, полистай журнал, — говорит Фил, напряженно вглядываясь в дверь кабинета, за которой бушует его друг и компаньон, и протягивает мне толстый глянцевый журнал "Motors and Oil". — Я скоро вернусь.

— Идииди, — говорю, ободряюще похлопав ее по руке. — За меня не беспокойся — почитаю о моторах и масле. Давно мечтала ознакомиться с данным шедевром и безмерно счастлива, что мои радужные грезы сбылись.

— Чудесно, — бубнит Филин и быстрыми, размашистыми шагами направляется к кабинету.

Смотрю со вздохом на лежащий на коленях журнал и принимаюсь перелистывать тонкие, мелованные страницы, на каждой из которых изображены какие-то гайки, разводные ключи, рулевые колонки и потные бородатые мужики, с азартом все это раскручивающие и завинчивающие. Перелистнув два раза все страницы с начала в конец и обратно, откладываю в сторону журнал и устало прикрываю глаза. Безумно хочется спать — все-таки разудалый ночной акробатический марафон не прошёл даром — глаза помимо моей воли сами закрываются, но тревога, клокочущая внутри, не дает покоя.

Как только за Филом закрылась дверь, вопли стали тише — сейчас слышны только приглушенные голоса. Там есть еще кто-то, кроме этих двоих, но кто именно — не разобрать.

В конце концов, усталость берет свое, и, зевнув, поворачиваюсь на бок и, поджав ноги, закрываю глаза.