Ветер наших берегов

Они проследовали мимо кирпичных зданий, вывесок, открытых дверей, окон, мимо натянутых веревок с бельем. Дома теперь стоят свободнее, вдалеке виден простор. Здесь уже окраина.

Полкан приободрился и стал вспоминать детские приключения. Тем временем Маша обежала всех колхозных приятельниц; некоторые уже чуть-чуть в курсе, потому что коммунары пришли раньше.

– Она не невеста. Еще чего. Она уже целиком и полностью с Балтиком!

– Вот это здорово! А Тишка начал гудеть про свадьбу.

– Тишка же не разбирается! – подруги закивали.

– А она правда очень красивая?

– Очень! Я таких шикарных расцветок не видела даже у городских, специально выведенных. Чем-то похоже на шотландских овчарок с Некрасовской улицы, но гораздо насыщенней. У тех просто ярко-рыжий цвет. Лисички-сестрички.

Все засмеялись.

– Первомай сказал, у нее необычное имя. Не то Жанет, не то Джуди.

– Сам он Джуди. Ее зовут Женей.

– А что, Женя – совершенно нормальное имя. Любят парни выдумывать.

Кое-где в домах крутят ручки патефона, и сквозь скрип раздаются звуки классической музыки.

Все обступили друзей и принялись здороваться.

– Как мы вовремя пришли! – сказал Полкан. – Мне нравится эта мелодия. Сначала она идет медленно, растянуто, а потом вдруг ускоряется, быстро-быстро, словно пулемет стреляет. Очень сильно.

– Это чардаш. – сказала Дженна. И кто-то из людей рядом произнес: чардаш.

Девочки разом открыли рты.

– Женя, так Вы и в музыке разбираетесь?!

– Что вы, совсем чуть-чуть. Я только помню мелодии и авторов…

– Тогда Вы можете объяснить, где Моцарт? Мы так хотели его послушать, но нас все путают. Крутят все подряд. Женя, Женечка, пожалуйста!

Дженну стали упрашивать, она согласилась и ее повели в другую часть колхоза. Из большого окна несутся звуки, их приятно слушать, но никто не говорит, что звучит.

Дженна прислушалась.

– Это Моцарт. Симфония номер 40.

– Ух ты! А это кто? Шопен?

– Нет, Штраус.

– Но тоже вальс? Да? Скажите, Женечка, а про цирюльника кто писал? Опять Моцарт?

– Нет, кажется, Россини. Но и у Моцарта есть произведение, где главным является тот самый персонаж. И другие персонажи там повторяются. Ведь сначала это была пьеса – т.е. не для пения написана, а просто для театра.

Девочки слушали с огромным удовольствием и верили абсолютно всему. Они обращались к Дженне просто и искренне, безо всякой напускной церемонности, какая бывает у псов из «хороших» семейств. В таких домах Дженна бывала. Когда наступило первое для нее лето, Алексея позвали в гости к одному известному изобретателю. Ему принадлежал огромный дом и поместье вокруг, за которым следила самая разнообразная прислуга. Среди них был мальчик-негр, младший помощник садовника. Дженна сперва подумала, что это один из детей, которых изобретатель пригласил вместе с родителями. Все бегали, играли. Потом начался дождь – всех быстро завели в дом, а черный мальчик остался. Он был под навесом, но капли летели со всех сторон и он сильно вымок. Но стоял и улыбался.

Дженну тогда это сильно удивило – и только. Сейчас же ей захотелось рассказать об этом. Маша с подругами сочувствовали мальчику и возмущались.

– Капиталисты все такие!

– И у нас ведь было точно так же! До революции! – Маша даже стала прыгать от возбуждения. – Эти мироеды – помещики, кулаки, аристократы – постоянно угнетали простой народ, и маленьких детей тоже. Но теперь все по-другому. Добро теперь народное, а богатеньких поставили к стенке.

– Чтобы они красили? – спросила Дженна.

Все решили, что она шутит. «Отличная у Балтика подруга!»

Все говорят именно то, что хочется, и не обходят сложных тем. Если есть что-то важное, об этом просто говорят. В таком стиле Дженна раньше разговаривала только с Балтиком, потому что доверяла ему во всем.

Тем временем Балтик в окружении колхозных псов и коммунаров рассказывал о событиях на Аляске. Полкан стоял с таким гордым видом, словно ему сейчас дадут главную награду страны. Парни восхищались, как и подруги. Потом все долго говорили о военных делах, обсуждали события Гражданской войны.

– По долинам и по взгорьям… – начал Полкан. Балтик подхватил:

– Шла дивизия вперед,

Чтобы с бою взять Приморье,

Белой армии оплот!

Парни не знали всего текста, поэтому ее спели Полкан с Балтиком вдвоем. Их еще раз попросили спеть.

Этот день никак не хотел заканчиваться.

Постепенно на западе стала вытягиваться узкая розовая полоса. Само небо оставалось синим, только цвет сделался гуще, и облака стали сине-розово-фиолетовыми. По краю их бежала ярко-желтая кайма. Те небесные картины рассматривали все вместе.

«Почему я не видела этой красоты прежде? Или так бывает только в России?». Дженну спрашивали про хозяев. Стали ругать Зину:

– Как так можно!! У моей сестры в деревне был аналогичный случай. Ее взял агроном, а жена – его жена – запустила в сестру поленом. И так постоянно. Чуть что – сразу поленом!

– А что сестра?

– Взяла и тяпнула. Правда, сразу пришлось убегать. Сейчас она в соседнем колхозе работает. Говорит, бытовые условия у агронома получше. Но нельзя было терпеть. Надо было тяпнуть! Из принципа! Я согласна.