Ветер ночи

– Ну, во-первых, не уверен, что именно я попал в него, – запротестовал лучник, хотя раньше он хвастался своей меткостью.

– Может, Кейн жив. Ну и что, пусть его видели мертвым. О Кейне ведь разные вещи рассказывают… И до него бывали такие, кто, даже находясь в могиле, выполнял свое обещание…

– Заткнись! – Стандорн выругался, подумав, что убитый наверняка отомстил бы своему убийце, если бы только мог выбраться из могилы.

– Я просто хотел спросить: уверен ли ты в своем арбалете; помнишь ли ты, куда попала твоя стрела. Вот и все. Может, мы бы тогда знали: то ли Кейн ранен, то ли впереди на дороге нас поджидает оживший мертвец…

– Я сказал, заткнись! Займись следами.

– Даже слепец может прочесть этот след. Он ведет прямо на Гряду Ворона.

– Черт! А это что такое? – вскрикнул кто-то.

Они замерли, прислушиваясь. До их ушей донесся шорох. Звук шел откуда-то неподалеку.

– Кто-то взбирается на берег! – сказал другой наемник.

– Глупости, там слишком крутой склон, – возразил Натиос.

– Что-то приближается!

– Ну и что?

С воплем, от которого кровь застыла в жилах солдат, на обрыв вылез Кейн.

Кто-то вскрикнул от испуга.

Лицо Кейна было разбито, одежда в грязи и заляпана кровью. В руке его сверкал меч, беспощадный звериный крик исказил его рот. Он появился из пропасти как мстительный призрак, и в эту ужасную минуту тень его выросла до исполинских размеров. Луна Повелителя Демонов отбрасывала на него красный отсвет, а его глаза горели обещанием верной смерти.

Выстрел Стандорна в этот раз не был метким. Стрелу из арбалета выпустил страх.

– Кейн! – истерически завопил кто-то. Наемники бросились врассыпную.

С яростным криком безумца Кейн пустился за ними в погоню. Не думая об опасности, он нагнал их. Слишком долго охотились за ним шакалы – раненый лев вернулся, чтобы убивать.

Стандорн терял драгоценные секунды, накручивая ручку арбалета. Реакция у него была плохой, товарищи оставили его одного. Когда же он, наконец, отбросил бесполезное оружие, то не успел схватиться за меч. Адский клинок Кейна рассек его почти надвое.

Остальные даже не пробовали противостоять стремительному натиску разбойника. Лихорадочно спасаясь от воющего демона, Натиос прыгнул, неверно оценив расстояние от края обрыва, – его крики стихли в речной пучине.

Кейн преследовал оставшихся наемников. С очередным врагом он расправился, вогнав в его тело меч по рукоять и разрубив позвоночник. Уцелевшие рассеялись по лесу, но и там Кейн выловил их по одному, перебив всех до последнего. С нечеловеческой силой разбивал он их черепа о камни, пока в руках не оставалось одно кровавое месиво.

Когда последний враг был убит, гнев Кейна стал стихать. В лесном мраке он услышал чей-то оборвавшийся крик. Тени под соснами тоже гудели эхом предсмертных криков. Кейн закашлялся и тряхнул головой. Когда же он совсем успокоился, к нему вернулось ощущение надвигающейся опасности.

Слышал ли Пледдис шум схватки? Успел ли кто-нибудь из наемников сбежать, чтобы предупредить остальных о появлении того, кого они разыскивают? Но не это было для Кейна сейчас главным. Он чувствовал куда более ужасную угрозу. С вызовом взглянул он на простирающиеся перед ним холмы.

В сиянии багрового лунного диска высилась Гряда Ворона. На ее вершину вела тропинка. Где-то там Ионор с ребенком… но насколько близко она к вершине?

Кейн ненадолго задержался, чтобы зарядить арбалет Стандорна и перевести дух. Это оружие со стальной тетивой могло убить с пятидесяти метров, а Кейн, наверное, сумеет подойти поближе…

Вложив в последний бросок остаток сил, Кейн помчался к Гряде Ворона.

Надвигающаяся опасность не смогла заглушить усталости, наваливающейся на него при каждом шаге.

Клесст неожиданно остановилась и ухватилась за полу плаща Ионор.

– Мама, давай вернемся. Я устала.

– Идем, Клесст. Уже недалеко. Если не перестанешь ныть, я тебя отшлепаю.

Мама шлепала больно, к тому же девочка чувствовала, какая она сейчас злая.

– Мама, я боюсь этого места. Солдаты остались далеко позади.

– Я сказала, идем!

Ионор подала ей руку, потянула, а когда Клесст пошла, отпустила девочку. Она всегда старалась лишний раз не прикасаться к ребенку… Так было лучше.

– Мама, кажется, я знаю это место.

– Наверное. Ты часто здесь играла.

– Никогда я здесь не играла. Все дети обходят эту гряду, а я вообще не ухожу так далеко от дома.

Ионор решительно рвалась вперед, то и дело нетерпеливо замедляя шаг, чтобы девочка не отставала. Клесст не принадлежала ей. Она была ребенком Кейна частицей, отторгнутой от ее тела. Украденной. Ионор чувствовала себя изнасилованной, опозоренной и обворованной. Клесст не была ее дочерью, Ионор знала это с самого начала. Девочка была вроде раковой опухоли, привитой к ее телу Кейном, от которой Ионор избавилась… Почти избавилась… Девочка жила рядом с матерью. Если б Ионор любила ее, может, все сложилось бы иначе. Но любви не было никогда. Ионор испытывала перед Клесст не больше вины, чем перед опухолью, вырезанной и уничтоженной хирургом.

Через несколько минут все будет позади. Семь лет ненависти… Клест не почувствует боли. Не так, как…