Ветер перемен

Над Королевской Гаванью плыл печальный колокольный звон – столица и страна прощалась с десницей, лордом Тайвином Ланнистером.

Многотысячная толпа окружила Великую Септу и Золотые плащи с трудом сдерживали ее напор. Люди, хоть и стремились протолкнуться поближе, по большей части вели себя тихо и спокойно – из жизни ушел серьезный человек, и даже после смерти относились к нему соответственно.

Великий Септон, благообразный старик с пышной бородой, одетый в белые одежды и тиару из витого золота и хрусталя, торжественно и величественно вел службу, читал молитвы и призывал Семерых не оставить Тайвина после смерти. Многочисленные помощники и младшие септоны подносили и относили священные предметы, зажигали свечи и помогали в панихиде. Во время церемонии священники выходили и заходили в Главный Зал через Двери Отца, септы – через Дверь Матери, а Молчаливые сестры – через Дверь Неведомого.

Процедура прощания с такими знатными людьми за тысячелетия была отработана в Вестеросе до мелочей. Каждый знал, где стоять, что делать и даже о чем думать.

Тело десницы, одетое в парчу и виссон золотистого оттенка, отороченного горностаями, положили на богато убранное бархатом возвышение в центре Главного Зала. На его закрытые глаза положили два округлых камня, в руки вложили меч, а к груди прикололи знак десницы.

Сквозь огромный купол из стекла, хрусталя и золота свободно проникали солнечные лучи. Пахло ладаном и благовониями.

Внутри Септы собрались самые знатные и влиятельные люди Вестероса – лорды, рыцари и родственники.

Все они стояли и молча смотрели на останки десницы, часто переводя взор в мою сторону. Их взгляды – скорбные, внимательные, настороженные, задумчивые, ироничные, жадные, требовательные, словно пронзали меня.

С момента убийства Тайвина прошло три дня. Мы не торопились открывать его смерть и объявили о ней лишь вчера утром, зачитав указ, в котором говорилось, что злые недруги нанесли коварный удар и что король так просто этого не оставит.

Множество родни – Серсея, Томмен, Мирцелла, Джейме, Тирион с Сансой, Маргери с братом Гарланом и его женой, бабка Дженна, вместе с мужем и детьми, которые успели на церемонию буквально в последний момент, члены Малого Совета и другие, не такие значительные люди, окружали возвышение с телом со всех сторон.

Я смотрел на того, кто в этой жизни стал называться моим дедом. Он был великим человеком, и с этим не поспоришь. С ним закончилась целая эпоха и это тоже правда. Одни люди сошли со сцены, другие лишь готовились на нее подняться.

Его советы, указания и подсказки не раз выручали меня, помогая не допускать ошибок и глупых решений. Одно его присутствие помогало мне постигать мудрость управления государством. Очень жаль, что он погиб так рано…

Был ли он простым человеком? Конечно, нет. Как и каждый великий лорд, он был тщеславным, гордым, обидчивым и властным. Да, именно таким он был. А еще надежным, спокойным, дальновидным. И он умел держать всю эту свору, что нынче делала вид, что скорбит, в руках.

Вначале он был чужим человеком, но сейчас я бы уже не смог так сказать. Он занял определенное место в моей жизни, и теперь на этом месте образовалась пустота.

Служба шла долго. Маргери держала меня под руку и ничего не говорила. Пару раз она присаживалась на небольшую, богато отделанную золотом и слоновой костью скамеечку – беременность проходила непросто, и ей было сложно стоять все время. Около нее так же часто отдыхала и Санса – после Севера ей здесь даже тяжелее. Мирцелла и жена Эдмара Талли – леди Рослин, находились по левую руку от меня. За ними стояла задумчивая Серсея. Скорбь по отцу соседствовала на ее лице с властностью и отстранённостью.

Мои мысли, под звон колоколов и слова молитвы текли неспешно…

Все эти люди, что меня окружали, были кровью и плотью самого Вестероса. А я здесь чужак. И сейчас я начал понимать, что пытаясь остаться собой, пытаясь сохранить в себе честь и достоинство, справедливость и милосердие, доброту и искренность, я показывал себя не самым лучшим образом. Я пытался остаться человеком – как я это понимаю, но Вестерос жестокий мир и зачастую доброту здесь воспринимают как слабость. Особенно, когда такие качества демонстрирует король.

Конечно, хороший монарх должен быть таким, как я его видел, но в то же время он должен уметь быть жестким и властным, суровым и воинственным. Одной рукой он должен давать, а второй наказывать. Он должен уметь гнуть гордые шеи. Политика кнута и пряника. И вот о кнуте я, похоже, немного позабыл…

Что ж, будет вам кнут. Видят Боги, не таким я хотел стать. Я думал, что смогу сохранить в себе многое из прошлого. Но я жил в совершенно ином времени и другом месте, там, где моральные и нравственные нормы сильно отличались от Вестероса, и где жизнь имела куда более высокую цену, чем здесь.

Вы хотели сильного короля? Вы его получите, сиры и леди! Я сжал челюсти и обвел взглядом всю эту богато одетую толпу. Похоже, пришло время меняться.