Ветер перемен

…«Не плохой ли сон приснился Лиззи?», «Уж не раскашлялся ли Поль?» – фальцетом передразнил он Юджинию. – Не сейчас, не сейчас, вот и все, что ты говоришь! После рождения Поля. Нет, раньше. Задолго до этого. Поль – это просто отговорка. Он вырастет таким же слабым, как мать. Посмотри, как он вел себя сегодня, если не веришь мне. Свалился, как пучок соломы… черт бы его побрал…

– Как ты можешь так говорить о собственном сыне? – позволила себе задать вопрос Юджиния, но игра не стоила свеч. Она посмотрела на мужа и почувствовала, что смотрит на него глазами вновь обретенной личности. «Я совершенно самостоятельный человек, – подумала она. – Какой это удивительный дар».

– …тебе абсолютно наплевать на меня, и так было всегда, – не переставал канючить Джордж по-детски горестным тоном. – Но не думай, что я с самого начала не разобрался в тебе, мисс Юджиния Пейн. Ты думала только об экипажах и соболиных палантинах. О том, кто мой отец, а не я. Тебе нет никакого дела до меня. Да где бы ты сейчас была, если бы не я и не мои деньги? Думаешь, ты кому-нибудь нужна? Думаешь, на тебя кто-нибудь обратил бы внимание?

Все. Сказано. Но брошенное Юджинии обвинение не принесло Джорджу облегчения, наоборот, он еще больше распалился и еще больше почувствовал себя брошенным. Слова только разбудили воспоминания, которые ему были крайне неприятны. Ему стало необыкновенно жалко себя.

– Твой отец. Твои деньги, – повторила Юджиния. Слова эти были совсем чужими, бесстрастными, они прозвучали словно со стороны, как будто она услышала их и теперь думает об их значении. Пять месяцев назад, неделю назад, даже вчера она бы не могла позволить себе подобного поведения. Она бы чувствовала себя загнанной в угол, испытывала бы угрызения совести, но ВТО тогда, а сейчас совсем другое дело. Невозможно было найти определения тому, что в ней произошло, но это произошло, и никуда не денешься.

– Ты будешь тыкать меня в это носом до самой моей смерти, да, Джордж? – добавила она. Ее слова прозвучали основательно, как в учебнике географии. – Но вот как насчет того, почему ты женился на мне? Как насчет твоей стороны сделки? Удивительный пакт, заключенный между нами, твои деньги за мое имя? Если ты хочешь говорить о браке по расчету, то почему забываешь об этом?

«Оказывается, все это так просто, – сказала себе Юджиния, – нет нужды раздражаться или плакать, или изводить себя упреками в свой адрес. Джордж и я, Бекман, Турок – вся эта соединяющая нас паутина потеряла натяжение, обмякла.

Мне было восемнадцать лет, я любила этого человека и верила, что мы будем счастливы. Мне хотелось быть хорошей женой и матерью, и единственное, в чем я нуждалась, – это во взаимной любви. Но теперь мы зашли настолько далеко, что дальше некуда». Эта фраза принесла ей огромное утешение.

– Что бы я ни пробовал делать, ты все портишь… – Джордж прибегнул к своему последнему оружию и пустил слезу. Пьяными слезами Джордж прикрывал оправдание своих слабостей. Расплакавшись, он приободрялся – и только. Никаких выводов для себя он не делал.

Юджиния не смотрела на мужа. Ее взгляд блуждал по небу, и она обнаружила, что за дымом от фонарей просматривается чистое небо, яркое, звездное. Если бы небо было озерцем или колодцем, она смогла бы увидеть его дно.

– Я пошла к себе, – негромко сказала она и пошла по палубе.

– …Не нужно было нам отправляться в плавание, не нужны нам такие путешествия. Нужно было сидеть дома и не дергаться. Тихо и спокойно. Тихо и уютно. Но нет, куда там. Отец говорит, потом ты, потом кто-то еще со своими дешевыми советами… и вот вам, нате, маленький Джорджи-Порджи помчался-поскакал, послушный мальчик…

Что там еще привычно бубнил муж, Юджиния не слышала. Войдя в коридор, она закрыла за собой дверь на палубу.

«Пошла к себе» означало, что она пошла к себе в каюту и что она собирается поговорить с детьми. Это означало истории и молитвы, три простынки, подоткнутые под три сонные головки, потом спокойную книжку, шаль на плечи и две подушки под спину.

Это означало расчесать волосы, умыться и отложить все неприятности на полку повыше. Но этот вечер и этот день были для этого слишком необычными. «Мы зашли настолько далеко, что дальше некуда», – сказала себе Юджиния.

Сидя в трюме, лейтенант Браун смотрел, как Юджиния появилась в отбрасываемом лампой круге.

– Я не знала, где вы, – проговорила она и посмотрела в иллюминатор на звездную ночь. – Я была на палубе, но вы уже ушли.

Она не могла придумать, что еще сказать. Этого объяснения казалось достаточно. Она стояла там, где встала, и ждала.

– Юджиния, – произнес лейтенант Браун. И тут же был рядом с ней и держал ее в своих объятиях. Его руки были теплыми и невероятно сильными, лицо пахло морской водой, и мылом, и еще чем-то таким же приятным, Как табак или тосты. Она приблизила к нему лицо и положила руки ему на плечо и спину.

– Я здесь, – сказала она. – Я здесь.

Она открыла глаза и еще раз изумилась тому, какое над ней чистое небо.

ГЛАВА 12