Ветер перемен

Юджиния хотела сказать совершенно другое. Ей хотелось быть доброй, утешить, ей хотелось быть матерью, которая может положить руку на хрупкое плечо дочери и вывести ее на безопасную дорогу. Но нужные слова не находились, и ничего не оставалось, кроме как говорить чужими заезженными словами.

– Я ненавижу этот корабль, – внезапно захныкала Лиззи. – Меня тошнит от него. И я ненавижу занятия, которые вовсе не уроки, и учитель – не учитель, а кузен. Я ненавижу этих подлиз Джинкс и Поля. И я никогда не могу поговорить с тобой. Мы всегда должны быть послушными и носить эту дурацкую одежду, и смотреть, как таскает свое брюхо эта старая жирная курица миссис Дюплесси. Папа везет нас в какое-то совершенно ужасное место и я не знаю, зачем…

Лиззи готова была продолжать и продолжать, но мать остановила ее словами, сами собой слетевшими с ее языка.

– Ты девочка, Лиззи, – и поскольку ты женщина, то приходится делать, что тебе скажут. Ты меня понимаешь?

Юджиния проговорила эти слова каким-то чужим, несвойственным ей голосом, как будто говорила вовсе не она, а кто-то другой.

– Ты никогда не жалуешься. Никогда не болеешь. Никогда не устаешь…

Юджиния совершенно забыла про Лиззи, она уговаривала саму себя.

– Ты никогда не отказываешься, – она не могла остановиться. – Никогда не отступаешь…

Лиззи с удивлением смотрела на мать – не понятно, о чем она говорит.

– Так это же ты, мама! – наконец удалось вставить ей. – Это же ты! Вовсе не я.

Джордж сидел в своем кабинете и наливал в стакан виски с содовой. За последнее время он, по-видимому, был способен только на это. Он страшно нервничал и трусил. Корабль упорно шел своим курсом, с каждым днем Борнео становился все ближе.

– Скоро мы будем недалеко от Суматры и Селат-Сунда, – громко произнес Джордж и тут же постарался выбросить эти названия из головы. – Скоро мы пройдем маяк в Танджонг-Дату… Скоро увидим Саравак…

Джордж не слышал, как Юджиния постучала в дверь, и не слышал, как она вошла. В этот момент все его внимание переключилось с проблем, которые ему угрожали, на графин, который он держал в руках и недоверчиво разглядывал. Он старался сопоставить трудности, вытекающие из желания плеснуть в стакан еще виски, с суровой необходимостью поставить графин на место.

– Джордж! – позвала его от двери Юджиния. Не последовало никакой реакции.

– Джордж, – повторила она. Джордж медленно повернулся к ней.

– А, я не слышал твоего стука, моя дорогая. После сосредоточенного общения с графином в такую жару он походил на лягушку, слишком долго находившуюся на солнце.

– Я постучала два раза, – с вызовом ответила Юджиния. – Потом вошла.

– А, – сказал Джордж. Он произнес это с той же серьезностью, с какой разглядывал графин. – Вошла…

– Мне нужно поговорить с тобой, Джордж, – не отступала Юджиния. Она села в кресло, сложила руки на коленях и пристально посмотрела на мужа.

Джордж замигал, неуверенно улыбнулся и решил поставить на стол и графин, и стакан.

– Чем могу служить тебе, моя дорогая? Ты чем-то недовольна? Штормит? А разве шеф не дает?..

– Джордж! – Юджиния наклонилась вперед, до боли сцепив пальцы. – Что мы делаем? Куда идем?

– Делаем?.. – стараясь правильно произнести каждый звук, проговорил Джордж.

– Делаем. Идем. Это одно и то же, – оборвала его Юджиния, и губы сложились в жесткую линию.

– Что значит куда? Мы на пути к Борнео, моя дорогая. Вот куда мы идем. – На момент у Джорджа закружилась голова, и он замолчал, пока это не прошло. «Несколько перебрал для опохмелки, – сказал он себе. – Или, наоборот, не добрал». Мысль показалась ему очень остроумный, ею можно было бы поделиться в клубе. Джордж довольно улыбнулся.

– Осталось всего несколько дней. Капитан Косби говорит…

Юджиния пропускала его слова мимо ушей. Она пришла задать вопрос и не собиралась позволить мужу заговорить ее своей обычной болтовней и общими словами. Она посмотрела, как он улыбается, какие у него потные губы, как он нерешительно водит рукой между креслом и крышкой стола.

– Что будет с нами? С детьми? С нашей семьей? – требовательно проговорила она.

– С нами?

– Ты не попугай, Джордж! Нечего повторять все, что я скажу.

Юджинии показалось, будто под ней провалилось сиденье, будто у нее чужие ноги, будто она стала невесомой и кто-то пришпилил ее к этому месту.

– С детьми… – Джордж задумался. Нельзя ли из этой фразы сочинить какой-нибудь тост? Встать, плеснуть в стакан, потом красивым жестом опорожнить его…

– Джордж, ты просто не можешь быть таким тупым, каким хочешь казаться.