Ветер перемен

Юджиния разглядывала пахнущие плесенью страницы и пыталась представить, что же на самом деле видел мистер Карл Альфред Блок, путешествуя по реке Махакам, были ли там пираты, языческие ритуалы, распутные женщины в саронгах с открытыми грудями или совершенно голые мужчины. Возможно, все это было, но либо мистер Карл Альфред Блок не заметил этих отвратительных вещей, либо считал их слишком нескромными, даже непристойными, «неподходящими для читающей публики». «Страсть, похоть, жадность, грех – мы изменяем правду ради того, чтобы она не оскорбляла наших пуританских чувств и не шокировала их, мы все приглаживаем и делаем таким приятным, таким благопристойным, таким красивым».

Юджиния помотала головой по подушке, пока не почувствовала, что волосы разметались. Она слушала море, ночные звуки корабля, корпус которого, покачиваясь на волнах, продолжал свое движение вперед. Потом она подумала о муже и о том, что у них отдельные спальни, задавая себе вопрос, как это могло случиться? «Супружеским парам не следует так вести себя, – сказала она себе, – мы что-то теряем, но, возможно, этого у нас никогда и не было. Или мы просто не знали, что это».

«Самое лучшее, дорогая, – говорила ей бабушка, деликатным покашливанием показывая, что предмет, о котором идет речь, табу и о нем больше никогда не будет разговора, – самое лучше для трудных э… супружеских вечеров, – это просто тихонько лежать и составлять меню на неделю, мысленно, конечно. Это всегда помогало мне, во всяком случае. Можно думать и о других домашних делах. Это не имеет значения – лишь бы можно было составлять список. Список всегда помогает жить. Это нечто определенное, на чем можно сосредоточиться. Ну, а между делом одной домашней заботой становится меньше».

«Просто и складно, – подумала Юджиния, – но тебе следовало бы сказать, две «заботы», бабушка. Тебе нужно снять две заботы». Любовь в Филадельфии, – напомнила себе Юджиния, – и чувство между путешественниками. Приходится ли удивляться тому, что мы с Джорджем зашли в такой печальный тупик».

Юджиния подняла руки и в молочном свете ламп посмотрела на них. Их бледная кожа напомнила ей детские ручки: беспомощные и ищущие тепла. Она опустила руки и отдалась движению судна, поднимавшегося под носом, потом под трюмом, затем под кормой. За ней то же повторяет еще одна, и еще одна, и еще, они раскачивают корабль с решительным постоянством. Юджиния закрыла глаза. Ее обнимали подлокотники, полы рубашки обвивались вокруг лодыжек, подобно рукам.

Внезапно Юджиния поняла, что кто-то стучит в дверь. Она не знала, сколько времени этот человек стоит у дверей, наверное, немало.

– Да! – крикнула она, вскакивая с кресла. Привычка есть привычка, никуда не денешься. – Джордж, это ты?

– Юджиния! Можно войти?

Юджиния узнала голос Бекмана, хотя его необъяснимый визит удивил ее. «Что ему, ради всего святого, могло понадобиться в такое позднее время?» – подумала она, осматриваясь вокруг, чтобы найти что-нибудь посолиднее ее несерьезного розового пеньюара. Халат как сквозь землю провалился.

– Минуточку. Мне нужно найти мой… Юджиния подняла подушки на кровати, потрясла подушки на кресле, заглянула под стульчик с закрытыми чехлом ножками. Она не успела продумать неожиданную ситуацию, но ей и в голову не приходило не выполнить просьбу Бекмана.

Найдя в конце концов халат и накинув его на плечи, она босиком подбежала к двери.

Ей в глаза ударил яркий сильный свет из коридора, и Бекман был похож на призрака, а не на человека. Только контур человека во фраке, сюртук с фалдами, высокая, как будто затянутая талия, широченные плечи, прямые руки. Лица Юджиния не видела совсем.

– Надеюсь, не побеспокоил, – пробормотал Бекман. Ответа он не стал ждать и мгновенно оказался в комнате.

– Нет, пожалуйста, – ответила Юджиния, – потуже затягивая пояс халата. – Рада вас видеть, хотя и несколько поздновато.

«Но ведь я совсем не то хотела сказать, – подумала Юджиния. – Почему я не умею говорить то, что думаю? Почему должна быть такой вежливой?»

– Причина, по которой я пришел, Юджиния… – Бекман замолчал, слова замерли в воздухе, как будто фраза была закончена. Он посмотрел на Юджинию. Он знал, что для выполнения его желания нужно только протянуть руки, слова – всего лишь условность, которая больше не имеет значения.

Юджиния чувствовала, что Бекман пристально разглядывает ее. Она пробежала пальцами по волосам, ей хотелось отойти подальше от него. Из-за того, что у нее не были подколоты волосы, она испытывала неловкость, будто стоит перед ним обнаженной.

– Боюсь, вы застали меня не в очень удачное время, – начала Юджиния. – Я уже собиралась укладываться…

Затем она заставила себя пойти и сесть на кушетку, расположившись в самой ее середине, так, чтобы можно было держаться прямо.

– Присаживайтесь, Огден, – сказала она и указала на кресло, стоявшее поодаль.

Бекман повиновался. Он сел послушно, как собака. Он вдыхал ароматы комнаты: запах надушенного женского тела, стойко держащийся в закрытом помещении, и тонкий, сильный запах шелка на теплой коже.