Ветер перемен

Новый премьер-министр, маленького роста, был незнаком широким массам, и народ насмешливо окрестил его «киндер-сюрпризом», по имени шоколадного яйца, внутри которого детей ждала неизвестная крошечная игрушка. И очень скоро Кириенко преподнес ему и всему миру подлинный сногсшибательный сюрприз. Его правительство объявило дефолт — отказ от уплаты государственного долга по внутренним и внешним займам с одновременной девальвацией рубля относительно СКВ!

— Вот это грабеж так грабеж! Во всемирном масштабе! — как всегда, больше всех кипятился Царев. — Мало того, что правительство, уподобляясь уличным мошенникам, «кинуло» собственный народ, в очередной раз обесценив личные накопления граждан и облигации внутренних займов, оно еще надуло иностранных кредиторов и даже Международный валютный фонд. Совсем зарвалась наша воровская хунта! Это же мировой скандал! Россию могут подвергнуть бойкоту, и жизнь станет еще тяжелее.

На этот раз ему вторил и бизнесмен Максименко.

— Это безобразие — то, что натворил «киндер-сюрприз», — негодующе отозвался он о действиях правительства в разговоре с Наумовым. — Нам объясняют, что дефолт якобы вызван мировым финансовым кризисом и падением цен на нефть, а в казне, мол, и так пусто. Но Россия богата и способна платить долги. Нужно лишь поставить заслон бегству за рубеж капиталов и, конечно, прекратить вопиющее воровство.

— Почему ты так думаешь? — усомнился Артём Сергеевич. — Ведь ясно, что правительству нечем платить долги. Разве оно не в безвыходном положении?

— Конечно, нет! У страны достаточно активов, чтобы рассчитаться с кредиторами, — раздраженно ответил Николай Павлович. — И иностранцы свое получат. Просто конфискуют то, что нам принадлежит за рубежом. Дефолт затеян против конкурентов финансовой группы, стоящей за Кириенко, и, чтобы замедлить рост инфляции, в очередной раз обобрав граждан.

— Вот оно что, — поразился Наумов, поняв смысл финансовой интриги. — Хотят лишить соперников средств, чтобы не перехватили у них неподеленную еще собственность. Но и те ведь не простаки. Наверняка имеют резервы.

— Ошибаешься. Те, кто задумал дефолт, обобрали их начисто, — объяснил Максименко. — На то и придумали ГКО. Всех обязали приобретать эти облигации на крупные суммы. И я много потерял, хотя не являюсь их конкурентом.

— Но ведь от «пирамиды» с ГКО пострадали все, — непонимающе посмотрел на него Артём Сергеевич.

— Все, кроме тех, кто затеял эту аферу, — хмуро ответил Николай Павлович. — Они-то своевременно выкупили свои облигации, еще до объявления дефолта.

— Если все обстоит так, как говоришь, то должна сказать свое слово прокуратура! — возмутился Наумов. — Ведь пострадали те, кто способен за себя постоять.

— На это рассчитывать нечего, — отмахнулся Максименко. — Они недостаточно сильны, чтобы бороться с окружением президента.

Наумовых объявленный дефолт задел не слишком сильно, так как свои небольшие сбережения они хранили дома, и пострадали лишь от девальвации рубля и связанного с ней роста цен. Но Артём Сергеевич осуждал аморальные, на его взгляд, действия правительства «киндер-сюрприза», сочувствуя всем, кто потерпел урон от очередного беззастенчивого грабежа.

* * *

Тот «год дефолта» для Наумовых оказался особенно трудным не только из-за дальнейшего ухудшения условий жизни. Он стал безрадостным еще и потому, что у них впервые появились личные проблемы, нарушившие гармонию интимных отношений. Это произошло не сразу, и явилось следствием перенесенной Варей гинекологической операции.

С возрастом сексуальные страсти и активность у них, естественно, поутихли и перестали быть главным смыслом семейной жизни. Постепенно на первое место стали выходить и другие радости, испытываемые ими от своего единения: взаимная забота и моральная поддержка, а также успех в достижении совместно поставленных целей. Но интимные ласки оставались по-прежнему желанной и привычной составляющей их семейного счастья.

Однако, спустя некоторое время после операции, Наумов заметил, что у его жены, если не исчезло совсем, то значительно ослабло естественное влечение, и свои супружеские обязанности она выполняет скорее из чувства долга. Теперь, чтобы доставить ей радость, требовалось намного больше усилий, и их близость из наслаждения превратилась для него в тяжкий труд.

— А что ты хотел? Это естественно, — с извиняющейся улыбкой ответила Варя, когда он утром, не выдержав, упрекнул ее в холодности. — Возраст дает себя знать, и у женщин это происходит раньше. Да и тебе пора бы уже угомониться, — она попыталась перевести разговор в шутку. — Вот уж, действительно: седина в бороду, бес в ребро.

— Не увиливай! Не так уж я сексуально озабочен и не часто к тебе пристаю, — не дал ей уклониться от ответа муж. — Что-то с тобой неладно. То ли после операции тебе физически неприятно этим заниматься, то ли ты ко мне полностью охладела. Только непонятно: ведь еще недавно все было по-другому.

Он пристально посмотрел ей в глаза, требуя ответа. Но Варя смущенно молчала и, лишь после длительной паузы, честно призналась: