Ветер перемен

— Сам-то он не при чем, на первый взгляд. Договорился. Все оплатил чин по чину. Даже подешевле находил у кого купить. Только каждую зиму выяснялось, что либо сена пригодного для корма нет, либо лошадей дай Бог десять из сотни поставили, либо еще что. Например, в этом году больных и негодных лошадей пригнали. Приняли их. А приписали, что изломались они на работах. И неустойку выплатили тем, у кого их нанимали.

— Он работал только со своими людьми?

— Да. Кого смог я отловил такими и были. Сидят в тюрьме, ждут своей участи. Но многие разбежались, мыслю, в Литве или дальше еще где спрятались. Вот тут, — хлопнул по папке царевич, откуда ту бумажку и достал, — краткая сводка по делам. Так-то — две дюжины пухлых папок.

— Повесить! — рявкнул царь.

— Кого?

— Всех виновных!

— Так может заодно и того вздернуть, кто тебе наябедничал? Он случаем с болезным не в доле?

Петр нервно дернул щекой.

— Я сам с ним разберусь.

— Лекарей прислать?

— Пришли. И костоправов, и знахарок с примочками. Но вешать засранца нельзя.

— Кто-то из сынков?

— Да. — нахмурился царь. — Пытается в интриги играть. Мерзавец.

— А градоначальника я все ж рекомендую пороть дальше. Лечить и вновь охаживать черенком от лопаты да метлой. Посменно. Чтобы его сменщик думал, что делает. Да и остальным урок.

— Хватит с него позора. В ссылку он у меня поедет.

— Воеводой куда-нибудь на дрейфующие льдины да за Белое море? Вести свет цивилизации белым медведям и моржам?

— Зачем? Он хоть и мерзавец, а все ж толковый. В прошлом немало отличился. Нельзя его за один проступок так с говном мешать.

— Он врал. Тебе и мне. Мы прямо спрашивали. Справишься? И что он нам говорил? Как ты ему теперь доверять будешь?

— Дам ему шанс. В Охотский острог поедет. Ежели за пять лет себя добрым делом покажет — прощу. Специально туда верных людей опосля отправлю, чтобы каждого опросить о том, как он службу служил. Сняв его и увезя перед тем, дабы страху они перед ним не испытывали.

— А если не справится?

— Тебе его и отдам. Сам придумаешься. Ты у нас до этого большой затейник. — кровожадно улыбнулся Петр…

Глава 2

1710 год, февраль, 12. Москва — Версаль

Алексей довольный «шуршал» коньками по льду. И в свое удовольствие катался. Ему еще с прошлой жизни порой нравилось это занятие. Как детей по малости стал на каток водить и с ними сам выходить. Не часто. Работа увлекаться мешала. А так — в удовольствие время от времени…

Москву-реку у кремля облагородили.

Выровняли лед, сбив все неровности. Потом прошлись в несколько подходов с ведрами и швабрами, проливая рыхлости, ямки и прочее. А потом открыли каток.

Морозы стояли такие, что по льду реки тяжелые танки легко бы могли устроить гонки. Поэтому царевич, не переживая, и сам выходил покататься. Чтобы отвлечься от рутины.

Не самая безопасная забава, конечно. Слишком много вокруг людей. Сюда ведь выходило много люду, особенно по вечерам. Когда ставили специальные подставки с большими лампами для освещения катка. Так, чтобы жар до льда не доходил.

Красиво.

По местным меркам так очень.

Да и границы катка, оформленные ледовыми скульптурами, загадочно бликовали в языках пламени. Почти что ожившая сказка!

Чтобы немного снизить риски, Алексей одевал обычную одежду и катался в компании нескольких лейб-кирасиров. Не отрываясь от них. Также переодетых. А еще сотня дежурила поблизости. Разумеется, в переодетом виде. И даже если их кто-то узнавал, то думал, что те пришли немного развлечься, но никак не по службе.

Разгон.

Еще.

И царевич попытался сделать простейший поворот.

Получилось. Но немного не справился с управлением и столкнулся с каким-то парнем. Ну и, как следствие, вместе с ним кубарем полетел на лед.

Шлепнулся.

Очухался.

Подал знак лейб-кирасирам, чтобы не дергались. Однако те все равно помогли Алексею Петровичу встать на коньки. Ну и паренька этого подняли.

— Лихо ты! — воскликнул тот, обращаясь к царевичу.

— Что лихо?

— Ну, это, закрутился вона как!

Разговорились.

Паренька звали Андреем Нартовым и было ему без малого шестнадцати лет от роду. Услышав это имя царевич сразу припомнил знаменитого плотника Петра Великого. А ведь ранее и мыслей о нем не приходило. Если бы не столкнулся — так бы и не вспомнил. Словно откуда-то из потаенных уголков памяти вынырнуло это воспоминание. Хотя он старался вспомнить всех толковых людей эпохи. Вон — Лейбница того же, Ньютона, который, кстати, тоже в Россию недавно перебрался. Слишком тяжело стало в Англии. И если Лейбниц заведовал Российской академией наук, то Ньютона пристроили ректором Московского университета. Хотя цапались они порой. Но сойдясь на одной территории больше сотрудничали, чем ругались. Увлекались их пытливые мозги задачками, которые им подкидывал царевич…