Ветер перемен

Интерьер станции формируют два ряда объединенных в аркады колонн, имеющих скосы в нижней части. Облицованная белым мрамором галерея в какой–то степени напоминает стену древнерусского города–крепости. Шаг гофр свода и светильников, как ты можешь видеть, не совпадают, создавая таким образом причудливый рисунок теней на потолке станции. Про это мне один мой знакомый сказал, сам бы я никогда бы не догадался. Такие же светильники освещают боковые залы. Цоколь путевых стен отделан полированным гранитом. Сами же стены облицованы декоративными панелями, набранными из штампованных алюминиевых элементов. Наложенные друг на друга лепестки золотистого цвета напоминают «чешую» ратных кольчуг. Их золотистая гамма хорошо сочеталась с беломраморным карнизом. К сожалению, сам можешь видеть, почти все эти чешуйки растащили, остались только три ряда сверху – видать до них не смогли добраться. Подо что их приспособили – хрен знает, но, как мне кажется, зря они так…

Действительно, в детстве я всегда сравнивал эти золотые пластинки либо с чешуей рыбы, либо с доспехами древнерусских воинов. А сейчас… сейчас на нас смотрели голые серые шершавые стены.

- В 2004 году, - продолжил Петр Данилыч, – было заменено освещение на станции – вместо ламп дневного света были поставлены натриевые, отчего станция очень потеряла в красоте. Со временем кольчуга перестала блестеть. Ты, наверное, этого уже и не помнишь. Теперь же станция и не освещается вовсе, не нужно никому это…

В торце станции, в специальной нише, отделанной золотистой смальтой, планировалось установить бронзовую скульптуру Александра Невского. Автором ее должен был быть некто Горевой, но к открытию станции скульптура не была выполнена. Позже за ваяние образа Александра Невского взялся другой скульптор, Акимушкин, кажется. Но этим планам по неведомым мне причинам также не удалось сбыться, и специально подготовленная для скульптуры ниша пустует, – закончил свой рассказ Петр Данилыч.

Интересно, интересно. Многое из того, что поведал мне Петр Данилыч, я не знал. И даже допускаю, что этого мог и не знать кто–нибудь из его команды. Вот, например, Леший слушал своего командира, разинув рот. И Ягуар, как мне показалось, проявил интерес к его рассказу.

Еще один туннель оказался позади. Мы прибыли на «Лиговку», то бишь на станцию «Лиговский проспект». Именно здесь мы дежурим вместе с Юрой. Вон там, в конце, где заканчивается платформа, свалены наподобие баррикады мешки с песком, а поверх них стоит пулемет. Старый такой, будто еще со времен Гражданской войны, но стреляет как новенький, осечек еще ни разу не выдавал.

Здесь нам пришлось сделать пересадку. Так как сегодняшние дежурные тоже прибыли с «Ладожской», они использовали дрезину, и теперь их транспортное средство преграждало нам путь. Поэтому мы не стали из кожи вон лезть, чтобы убрать с нашего пути их дрезину, а просто–напросто пересели.

Сейчас мешки были свалены по бокам рельсов, чтобы мы могли беспрепятственно проехать дальше. Дежурившие сегодня последние часы Вася и Леша помахали нам руками, пожелали нам удачи и принялись обратно возводить баррикаду. Скоро им на смену должны были прибыть Дима и Сережа, после которых на дежурство заступим мы с Юрой.

Когда мы отъехали от «Лиговки» на несколько сот метров, мои глаза словно заволокло черной пеленой. Дрезина, туннель, Петр Данилыч, его команда – всего этого я уже не видел. Был только мрак и ничего больше. Но вдруг картина стала потихоньку проясняться, будто туман стал медленно растворяться, показывая сокрытое им.

Я увидел трех человек. Никого из них я не знал и даже скорее всего ни разу не видел. Один шел впереди, два остальных по бокам чуть позади от него. Первый, по всей видимости, был главным в этой процессии. Лицо его скрывал капюшон, так что как он выглядел, я не знал; одной рукой он держал опущенный стволом к земле пистолет Стечкина, а вторую держал в кармане куртки. У двоих других были через плечо перекинуты обыкновенные автоматы Калашникова, и в поясной кобуре у каждого находилось по пистолету. На лбу горел фонарь. А раз так, шли они в темноте, предположительно по туннелю.

То, что это были не зеленые, стопроцентно. Все, кто был с Невско-Василеостровской линии, без исключения носили на одежде отличительный знак – зеленый круг с нарисованной внутри него рыбой. У этих же типов я ничего подобного не заметил.

Внезапно картинка пропал, а и я снова увидел перед собой знакомые лица. Петр Данилыч, Ягуар и Леший склонились надо мной и поочередно водили перед моим носом руками.

– Очухался наконец? – все трое помогли мне подняться с пола и сесть на скамью. Дрезина стояла на месте. Видимо ее остановили из–за моего падения. – Ты что это падаешь ни с того ни с сего?

– А что было–то? – я себя чувствовал так, словно проснулся с жуткого бодуна. И хотя ни разу спиртного в рот не брал, мне почему-то казалось, что напившиеся люди по утрам ощущают себя точно так же.