Ветер перемен (СИ)

Ещё пару раз Фраус вызывал меня в город и там, в укромной лавке, просил влить силу в какие-то странного вида поглотительные камни. О их назначении мне ничего сказано не было, и я сначала предположил, что Фраус просто продаёт заряженные артефакты, но наставник в голове тут же высмеял мою идею, говоря, что так артефакты не делаются, иначе бы артефакторами был любой нищий из первой же подворотни. Раззарт считал, что свежеиспеченный покровитель что-то под меня калибрует, но тоже терялся в догадках, что бы это могло быть.

В итоге то, что я вступил под крыло Фрауса, практически никак не отразилось на моей действительности, чему я был очень рад. Только представители рода Аморан стали смотреть на меня ещё злее, но к подобному я уже привык и не обращал внимания.

Тем более что почему-то, несмотря на всё их желание, трогать меня они перестали. Может, затаились, ожидали подходящего момента, чтоб ударить? Не знаю, но сам я зарёкся бить первым — это мне уже дважды вышло боком, и оба раза, что характерно, меня спас Фраус. Не стоило зарабатывать у бога обмана ещё больше долгов.

Ещё одним плюсом того, что вступил я далеко не в самый известный род стало то, что мне удалось скрыть этот манёвр от Катрин. Асту я рассказал, взяв с него обещание молчать, и тот слово держал. Сестре и без моих проблем своих хватало, не хотелось беспокоить её лишний раз.

На занятиях кроме интенсивной практической подготовки нам добавили и теоретической: наконец-то допустили к основному инструменту мага — древнему алфавиту.

Наша группа наконец начала изучать буквы, от первой до сорок третьей, их написание и произношение. Второе давалось мне гораздо лучше, благодаря занятиям с Кассандрой и наставником, а вот первое… Написание мы с Кассандрой тоже тренировали, только вот, как оказалось, здесь учитель из неё вышел не ахти, потому что она упустила довольно много характерных и очень важных особенностей.

Смотря на то, как Аст изящно выписывает замысловатые вензеля древних букв, а преподавательница только восхищенно вздыхает, глядя на его творения, я люто ему завидовал: у меня как будто руки в запястьях не гнулись под нужными углами для такого дела.

Отбросив гордыню, я попросил его о помощи, в итоге вечером в комнате мы тренировали произношение, сидя друг напортив друга и корча рожи, максимально растягивая губы, да щёлкая языками, чтобы звуки были предельно чёткими. А потом северянин сел рядом со мной, чтобы помочь мне научиться правильно писать, кладя свою небольшую ладонь поверх моей и показывая верные движения. В какой-то момент я словно выпал из реальности, невольно засматриваясь на его белую кожу, кажущуюся ещё светлее в сравнении с моей достаточно смуглой. От Аста всегда пахло чем-то свежим, и сейчас, после душа, я особенно хорошо различал его аромат. Глаза сами собой прослеживали его длинную шею, отросшие светлые волосы, которые постоянно падали ему на глаза, и северянин периодически поправлял их, заправляя за маленькое круглое ухо…

— Арх… Арх, у меня что-то на голове не так?

Я очнулся, помотал головой, всё отрицая и старательно отводя взгляд от больших и каких-то словно искрящихся глаз северянина.

— Ничего, просто… задумался. Не бери в голову, показывай, как надо, — я мысленно выругался самыми чёрными словами и постарался перевести всё своё внимание на лист бумаги перед нами.

— Не отвлекайся, — наставительно проговорил Аст, вновь ведя мою руку с зажатым карандашом.

У меня же в голове промелькнула мысль, что при следующей вылазке в город, мне надо будет разузнать, как тут в столице дела обстоят с девушками вольных взглядов. Давно уже пора было выяснить, а то уже глаза куда-то не туда смотрят…

После того, как мы худо-бедно овладели древним алфавитом, нас стали приучать к слогам. За первыми занятиями быстро последовало несколько устных зачётов, где мы нараспев сдавали произношение перед преподавательницей Рияви. Вечером перед очередной такой сдачей слабонервным по этажу нашего курса гулять не стоило, иначе могли поймать какую-нибудь галлюцинацию от воя, что доносился на разные голоса из каждой комнаты.

Нам неустанно на каждом занятии твердили, что надо быть крайне осторожным с использованием древнего алфавита, строго следить за тем, что именно мы говорим и сколько силы вкладываем.