Ветер полнолуния

       – Ты снова грустишь, Сюзин, – в голосе отца тревога мешалась с укоризной. Как будто в обществе Грегора она и грустить не имеет права!

       – Скорей бы Анегард вернулся, – ответила Сьюз. – Смотрю, как все замело, и думаю, вдруг они в дороге сейчас…

       – Не нужно волноваться, – кинулся утешать Грегор. – Большие тракты расчищены. Зима – торговое время. Разве что непогоду лучше пережидать под крышей, но это не трудно. Они ведь едут по обжитым местам.

       – Да, главная опасность ждет их не в пути, – старый барон прикрыл глаза, как будто справляясь с внезапной болью. – Молю богов, чтобы…

       – Все будет хорошо, – быстро сказала Сьюз. – Я просила богиню, я верю.

       Она просила даже двух богинь, о двух людях, но об этом не скажет – незачем.

       – Все будет хорошо, – эхом откликнулся Грегор. – Анни справится, он сильный. Может даже, уже все хорошо и мы вот-вот дождемся его.

       А Сьюз вдруг подумала, что Грегор может ждать Анегарда с тем же нетерпением, что они – потому что до возвращения младшего Лотара было бы неуместным затевать торжественное сватовство. И если Марти вернется вместе с Анегардом, а Грегор будет здесь… Ясно, кого предпочтет отец!

       Лишь бы вернулись, а там все разрешится. Ей всего-то и нужно – посмотреть Марти в глаза. Если она увидит там то, на что надеется, никто в мире не заставит ее пойти за Грегора.

       ***

В закрытые тяжелыми ставнями окна билась вьюга, в щели заползала зимняя стынь, и чудилась в той стыни затхлая погибельная нотка – как будто скованная льдом Утрава Проклятая искала, где бы просочиться на поверхность. Никогда раньше Ульфар не оставался в домике на берегу Утравы так надолго, никогда не успевал прочувствовать, как не к месту здесь люди.

       Пора было уходить. Зиму здесь он не продержится, его люди уже дергаются, вздрагивая от любого шороха, и жалуются на недобрые сны.

       Ульфар, бывший барон Ренхавенский, тоже видел сны, и те сны никто не назвал бы добрыми. Но у него хватало ума помалкивать. Его люди не должны усомниться в силе своего господина.

       Первую опасность он пересидел. Сейчас король давно уж должен вернуться в столицу, и жизнь в баронствах Лотаров и Ренхавенов наверняка течет, как заведено. Селяне сидят по дворам, занятые скотиной, бабы ткут и прядут, мужики выбираются в лес за сушняком, опасаясь даже толпой забредать в глушь, где воют волки и беззвучными тенями охотятся волколаки. А жизнь в замках, отрезанных от городов и трактов лесными дебрями, немногим отличается от сельской. Так же некуда податься из-под защиты стен, разве что мужчины выезжают иногда на охоту – но барон Лотарский слишком стар для охоты, он наверняка сидит у камина, закутав зябнущие ноги в плед и попивая настоянное на травах вино. А сын его вряд ли успел вернуться до снегов. Дадут боги, и вовсе сгинет. Он ведь и в самых отчаянных мыслях не мог догадаться, кто и что встретит его в землях Герейна.

       В который раз Ульфар пожалел, что не было возможности послать Герейну надежную весточку. Предупредил бы вовремя – теперь бы мог и вовсе не думать о наследнике Лотаров. Но что поделаешь, в тот миг собственная жизнь висела на волоске. Можно лишь надеяться, что Герейн и без предупреждений справился с молокососом-Лотаром.

       – Господин! – в дверь кабинета постучали, и Ульфар, встрепенувшись, услышал голоса внизу. – Господин, Тизан с Анхолем вернулись!

       – Слава богам, – невольно выдохнул Ульфар. – Иду!

       Этих двоих, самых выносливых и умелых из своих людей, он посылал с письмом к дочери, а заодно разведать обстановку в землях Лотаров. Долго их не было, он уж боялся, что сгинули – или страже попались, или в непогоду не убереглись.

       Доклад лазутчиков заставил Ульфара крепко задуматься. Что Анегард еще не вернулся, его не удивило, а вот то, что у Лотаров гостит Грегор Ордисский, да не просто гостит, а добивается руки старшей дочери… Об этой непонятно откуда взявшейся дочери толком ничего не разузнали, кроме того, что девушка уже взрослая, для замужества так даже старовата, зато умелая лекарка и травница. А старый барон любит ее уж никак не меньше прочих детей.

       Ульфар смутно ощущал, что на этом можно как-нибудь сыграть, но как – следовало обдумать. Пока же, отпустив измотанных тяжелой дорогой лазутчиков отдыхать, он развернул письмо дочери.

       «Дорогой отец.

       Я счастлива узнать, что Вы живы, на свободе и в добром здравии.

       Я сожгла Ваше письмо и молю богов, чтобы мой ответ благополучно дошел до Вас.

       Отец, мой супруг не из тех, кого легко застать врасплох. Я никогда не могу знать точно, в замке он или нет – право же, иной раз кажется, что он способен находиться везде одновременно. Он уважает меня, как должно уважать жену, но не доверяет мне ничего важного и не станет слушать моих просьб и советов, особенно если они будут касаться Вас. Как видите, я ничем не смогу Вам помочь.