Ветер Понимания

В последний день Лунного Пути после тайра Воина к закату все дочери понимания собирались на главной площади Эйтара. Совет Хранящих, а так же оркестр и большой хор, занимали места на центральном балконе дворца. Именно оттуда и начиналась литься пронзительная, затрагивающая души музыка, которую подхватывали все кайораны. Казалось, поет весь лес. Ощущение причастности было настолько сильно, что многие вкусив его однажды, обязательно возвращались в Эйтар, чтобы почувствовать это вновь.

А пока шумели перед дворцом приехавшие на ярмарку люди и нелюди. Они переговаривались, ожидая, когда же начнется представление. Полукругом стояли зрители, не решаясь подойти к кострам, не говоря уж про дворец. Три огромных костра, что веками горели на главной площади, сейчас как и всегда завораживали приезжих и самих кайоран. Пламя в них танцевало пока под едва слышимую музыку, а рядом с каждым из них стояла огневица. Каждая из огненных кайоран была одета в легкие белоснежные шелковые одежды, а кроваво-красные волосы их были распущены и свободно развивались под неощутимыми порывами ветра.

Зазвучали первые пронзительно-острые, вскрывающие самый потаенные участки душ, ноты, и затихли голоса гостей Кленового леса, зато зазвенели голоса кайоран. Шагнули в костры три огневицы — ахнули зрители. А кайораны, будто ничего не чувствуя, начали танец в огне. Свершалось таинство — заряжались порталы, которые будут работать целый год до следующего праздника. Всюду царили музыка и магия, завораживали они всех вокруг. Транс поглотил всех людей и нелюдей, лишь главы родов в этот момент воспринимали мир с болезненной четкостью. На этих кайоран ложилась обязанность по защите Кленового леса во время этого ритуала. Почти вся сила рода в этот момент сосредотачивалась в их руках, и вряд ли кто-то кроме богов мог бы противопоставить им что-то.

Голоса поющих взлетали и падали, кружили, завораживали, уводили вдаль. Рисовала музыка яркие картины, показывала чистые образы, рассказывала о боли и победах, радости и печали. Так было, так будет… всегда.

В Озерный край они добрались на удивление быстро и спокойно. Шел пятый день тайра Странника, а он уже оказался свободен, как ветер в поле. Что вновь заставило Сариэля задуматься над тем, чем же теперь заняться и куда отправиться. Выбор то был огромен, но, к сожалению, он знал, как поступить должно. И этого хватало, чтобы злиться на судьбу и отца. А еще на себя, конечно же. Сар ведь уже принял решение, только себе никак не желал сознаваться.

Труднее всего было направить коня в сторону Серебряного Леса, а не свернуть "куда глаза глядят". Но он справился, конечно, потому что был должен справиться с собой. Сар зло выругался сквозь зубы, представив, как глупо будет выглядеть, когда вернется. Смирение не было сильно стороной его натуры, впрочем, это наследственное.

Версты сами ложились под копыта его коня, будто бы желали поскорее вернуть его в Лес. Ветер бил в лицо. Дышалось на удивление легко, словно решившись, он сбросил огромный груз с плеч. С другой стороны, немного давило то, что времени было немного, ведь уже в начале следующего тайра в столицу должно было пожаловать посольство ти-ар-эль. И его невеста вместе с ними. Подумать только, уже почти год прошел! Он не жалел о прошедшем времени. Не о чем было жалеть. Да и не зачем?

Вечер, степенно опустившийся на мир, принес с собой порывистый пахнущий осенью ветер и большую вальяжную тучу, которая медленно наползала на стремительно темнеющий небосвод, скрывала Луны от глаз. Пора было поискать место для ночлега. Он знал прекрасно, что поблизости нет ни деревень, ни постоялых дворов, так что ночь ему предстояло провести под открытым небом, хотел того Сар или нет. С другой стороны, кормить клопов тоже не хотелось.

Его внимание привлек костерок, весело горящий на небольшой полянке у опушки леса. Ар-эль направил коня в ту сторону, все ж в компании вечер пройдет веселее. И костра обнаружились девушка и стреноженная лошадь. Ти-ар-эль внимательно посмотрела на него, прежде чем поднялась и разомкнула защитный контур. Сариэль спешился, подошел поближе, ведя коня в поводу.

— Пусть огонь будет ласков к тебе, путник, — поклонилась она, но смотрела все еще настороженно. Традиционно приветствие в устах магички было почти предостерегающим.

— Твоему огню не за что держать на меня злость, — он отвесил полный поклон, рассматривая девушку.