Ветер прошлого (Забытая мелодия для флейты) (СИ)

   - Вам Роман Игоревич нужен? А его нет, он уехал!

   - Да? Ну, ладно... а вы кто?

   А действительно?

   Но Ставров ответ нашёл сам.

   - Няня новая?

   - Да, - тут же согласилась Самойлова. - Новая.

   И всё равно сделала ошибку. Разозлилась на себя, но уже после того, как ляпнула на торопливое прощание Виктора:

   - До свидания, Виктор Дмитревич.

   В трубке раздался странный звук, видимо Ставров хотел что-то переспросить, но Таня уже повесила трубку. И даже ногой от досады топнула.

   Ну что же это такое? Вечно что-то брякнет...

   - Таня, посмотри! Я написал!

   - Иду, милый...

   За день Роман позвонил раз пять. Волновался за поведение сына, потому выспрашивал в основном об этом. И ни одного лишнего слова.

   - Как он? Поел? Уроки выучил? Тебе не надоедает? Ладно, пока. Я ещё позвоню.

   Таня только успевала отчеканивать ему нужные ответы, и вот уже в ухо несутся гудки. Она вздыхала, поглядывая на трубку, а потом возвращалась к ребёнку. Несколько раз ей звонили с работы, и приходилось решать возникшие вопросы прямо по телефону. Некоторые интересовались, где она сегодня пропадает, и Татьяна выкручивалась, отговариваясь разными глупостями.

   И она была рада, что сейчас здесь.

   Ещё несколько дней назад мечтала совсем о другом, строила планы, а теперь сидит на диване в квартире Романа Баринова и с улыбкой наблюдает за тем, как на полу играет его сын. И уже не хочется ничего, кроме этого. Вот как оказывается бывает.

   Всё-таки жизнь непредсказуемая штука... И может измениться в одну минуту.

   Но приближался вечер, и Таня снова начала нервничать. Понимала, что надо собираться домой, что Ромка вряд ли захочет её видеть здесь, когда придёт. Она даже сумку свою собрала и отнесла её в прихожую, чтобы не задерживаться даже лишнюю минуту, а потом решила, что это глупо и отправилась на кухню и принялась разогревать ужин.

   Была поглощена своими мыслями и даже Артёма слушала невнимательно. Он прыгал по кухне и пересказывал ей какой-то мультик. Таня кивала, а сама всё прислушивалась, не хлопнет ли в прихожей входная дверь.

   Когда телефон зазвонил, автоматически сняла трубку. И даже сказать ничего не успела, только рот открыла, как услышала женский голос:

   - Ромик, это ты? Ты уже дома? Ты у меня какие-то бумажки свои забыл. Они тебе не нужны, да?

   Татьяна замерла, чувствуя, как больно забилось сердце. Именно больно, казалось, что стучит прямо по какой-то важной точке, и болезненные импульсы расходятся по всему телу. Упёрлась рукой в стену и вздохнула, почти с хрипом. Затем у неё вырвался нервный смешок, а ещё совершенно не представляла что ответить. Что сделать? Может, трубку положить? Тогда эта особа наверняка перезвонит. Ещё хуже.

   Кашлянула в сторону и холодно проговорила:

   - Романа Игоревича нет дома. Перезвоните позже.

   На том конце провода повисла пауза, а потом деловито поинтересовались:

   - А вы кто?

   Самойлова разозлилась. Потёрла переносицу и зло ответила:

   - Няня!

   - А, понятно, - расслабленно протянула девушка. - Ну, вы ему передайте, как придёт, чтобы мне перезвонил. Если ему эти бумажки нужны. Передадите?

   - Передам... - ответила Таня. Что ей оставалось? - Если скажете, как вас зовут. А то вдруг он не поймёт... у кого свои бумажки позабыл.

   Это было откровенное хамство, Татьяна понимала, но удержаться не смогла. Но девушка на другом конце провода этого, судя по всему, не заметила, и легко отозвалась:

   - Поймёт. Скажите, что Эля звонила.

   Эля. Вот так вот.

   Эля!

   Это как же её зовут, интересно? Элеонора? Эльвира?

   Куда уж ей, с её простецким именем с Эльвирами тягаться?..

   Конечно, она никогда ему не скажет ничего, не наберётся смелости сообщить о звонке его любовницы. Умрёт со стыда! Поэтому подумала да написала на листке бумаги имя девушки и время звонка, и приляпала записку на холодильник. А сверху прижала листок большим магнитом в виде гамбургера.

   Настроение испортилось. Губы затряслись, руки перестали слушаться... А потом вдруг остановилась и прислушалась к себе. Это сколько же лет она не чувствовала подобного? Такой беспомощности, такой грусти и злости одновременно?

   Кажется, это называется ревностью.

   Кажется? Да она это знает прекрасно! Как же она его ревновала когда-то! Даже когда права на это не имела. И до сих пор помнит, как он Катю целовал, а она рот себе ладонью зажимала, чтобы не закричать, прячась за дверью.

   И вот опять...

   Остановилась и приложила к горящим щекам холодные ладони.

   - Таня, ты чего?

   Обернулась и посмотрела на мальчика. Улыбнулась через силу.

   - Ничего, мне жарко. Тём, ты кушать хочешь? Иди руки мой, сейчас папа придет, и ужинать будете.

   - Опять руки мыть? - возмутился ребёнок. - Зачем?

   - Как зачем? Чтобы руки чистыми были.

   - Они и так чистые. Вот, смотри, - и показал ей свои ладони.

   Таня хотела привести ещё пару веских доводов, развить тему необходимой гигиены, но тут в прихожей хлопнула дверь, и раздался голос Романа:

   - Я дома! Тёмка!

   Таня видела, каким восторженным мгновенно стал взгляд Артёма, а потом он развернулся на пятках и выбежал из кухни.

   - Папа!