Ветер разлуки

Он опрокинул в себя содержимое стакана и налил еще. Количество выпитого наконец дало о себе знать. Закрыв глаза, он прислонился к стене и сосредоточился на музыке. Ему так хотелось забыться…

Внезапно что-то рухнуло ему на плечо. Потеряв равновесие, Александер упал с лавки. Под дружный смех товарищей он вскочил с проклятьем на устах, схватил Мунро за воротник и прижал спиной к стене.

– Эй, полегче! – запротестовал кузен, поднимая руки перед собой. – Я только хотел сказать, что к тебе пришли.

Кулак Александера застыл в нескольких дюймах от носа Мунро, и без того плоского, и тот громко вздохнул от облегчения. Отпустив кузена, Александер мягко похлопал его по животу.

– Прости, старик! Я принял тебя за чужого.

– Ты уж смотри повнимательней спросонья, Алас! Мне нос жалко…

– Кто ко мне пришел? – перебил его Александер, оглядывая посетителей заведения.

– Она ждет на улице, с Коллом. Он не захотел оставлять ее там одну, а она отказалась войти, так что…

– Она? Кого ты имеешь в виду? Изабель?

– А кто же еще? Вот болван!

Словно вихрь в красном мундире, Александер бросился к выходу. Значит, ей хватило смелости – или наглости? – прийти за ним сюда? Ища глазами среди стоявших у входа в таверну товарищей фигурку Изабель, он размышлял, как себя с ней вести. Встретить ее холодно и отстраненно? Или же сделать вид, будто ничего не случилось? Наконец он увидел пылающий в лучах заходящего солнца рыжий чуб Колла и направился к нему.

Девушка стояла к Александеру спиной и разговаривала с его братом-великаном. Он остановился в паре шагов, чтобы понаблюдать за ними. Заметив его присутствие, Колл замолчал, и Изабель медленно обернулась. Чувствуя, как деревенеет от напряжения спина и шея, он расправил плечи и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы сдержать рвущийся на волю гнев. Пухлые губки интриганки сложились в робкую улыбку.

– Алекс!

Не проронив ни слова, он преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за руку.

– Идем!

Колл отодвинулся, хмуря брови. Он хотел было что-то сказать, но передумал и пошел в направлении набережной де ла Канотри. Знакомая вдовушка давно ждала его, чтобы дать очередной урок французского.

– Алекс, мне больно!

Александер ослабил хватку, но руку девушки не отпустил. Волоча ее за собой, он быстрым шагом направился к броду через реку Сен-Шарль, сейчас полностью скрытому приливом. Там он свернул в тихий закуток между двумя постройками ближайшей корабельной верфи, отпустил руку Изабель и снова глубоко вдохнул, чтобы совладать с постепенно возраставшим волнением. Скрестив руки на груди, он вперил взгляд в лицо стоявшей перед ним девушки.

Острый запах смолы перекрывал сладковатый аромат гирлянд из морских водорослей, обрамлявших речной берег. Чайка пролетела у них над головами и присела на флор[181] стоявшей на опорах шхуны. Это судно не успели закончить в срок, и оно находилось тут с прошлого лета.

Оказавшись в ореоле света, стройная, как деревце, Изабель смотрела на него широко распахнутыми от изумления глазами. Он прикусил губу, ненавидя себя за то, что делает. Но воспоминания о том, как незнакомец поцеловал ее руку, хватило, чтобы его ярость удесятерилась.

– Алекс, что случилось?

– Это мне надо спрашивать, а не тебе!

– Не понимаю…

– Да неужели?

Он всмотрелся в лицо Изабель, ища доказательств совершенного ею предательства.

– Тогда, может, поговорим о мсье де Мелуазе?

Девушка побледнела, и ее губы сжались в нитку. Это было плохое предзнаменование.

– О де Мелуазе? О Николя? Кто тебе о нем рассказал?

Вот как? Она называет его по имени? Изабель опустила голову, ища спасения в разглядывании гальки под ногами.

– Изабель, смотри на меня! Я хочу, чтобы ты ответила на один вопрос, только один! И если ты соврешь, я прочитаю это по твоим глазам!

Она подняла на него испуганные глаза и молча кивнула. В лучах закатного солнца ее кожа отливала перламутром. «Боже, как она хороша!» С губ Александера слетел саркастический смешок. Интересно, сколько же у нее поклонников? Дышала девушка часто-часто, но была ли этому причиной жара́? А может, ее дыхание ускорилось от страха перед разоблачением? Жестокий приступ ярости заставил его сжать зубы. Может, ее ласкал не он один? Может, даже этот французский офицер?

– Алекс, ты меня пугаешь! Объясни, что случилось!

Теребя ткань юбки, она ждала, сама не своя от волнения, когда же он наконец объяснится. Что такого она сделала, чтобы Александер так рассердился? И почему он заговорил о де Мелуазе? Они с Николя давно не виделись. Выяснилось, что в ходе того апрельского сражения его серьезно ранило в бедро осколком снаряда, однако она даже не подумала навестить раненого в Центральной больнице, хотя мать и советовала это сделать. И даже тот факт, что в том же бою Николя потерял младшего брата, Луи-Франсуа, и тяжело перенес эту утрату, не заставил ее переменить решение.