Ветер рвет паутину

Оставалась одна география. С учительницей географии Клавдией Ивановной я уже был знаком. Она навестила меня вскоре после того, как я вернулся из Качай-Болота, расспрашивала, что мы проходили, когда я занимался еще в санатории, осторожно, словно невзначай, просила перечислить моря, которые омывают берега Советского Союза, рассказать о промышленности Урала, много рассказывала сама. Клавдия Ивановна объездила всю нашу страну — была в Якутии и на Дальнем Востоке, в Фергане и в Эстонии. Она достала из своего портфеля целую пачку фотографий и разложила их на моей кровати. За какой-нибудь час я побывал вместе с нею везде, где она работала в географических экспедициях. Только на фотографиях Клавдия Ивановна была совсем молодой, с тяжелой косой, короной уложенной на голове, с рюкзаком за плечами, в шароварах и клетчатой рубашке с засученными рукавами, а рядом со мной сидела пожилая, коротко остриженная женщина в темно-синем платье с большим белым воротником, и разве только глаза у нее были такие же, как у той, на фотокарточке, — чуть прищуренные и внимательные. Казалось, они все время хотят рассмотреть что-то такое, чего другим еще не видно.

Прощаясь, Клавдия Ивановна как-то очень просто сказала:

— Знаешь, Саша, часто бывать у тебя я не смогу. Времени нет. Дел всяких много, иногда дня не хватает. К урокам по ночам, готовиться приходится. Так что ты занимайся сам. География — не математика, здесь все понятно. А я тебе книги кое-какие подберу, чтоб ты побольше узнать мог. Заниматься, между прочим, тебе нужно много — про Урал ты совсем мало рассказал, а мы это уже давно прошли. На карту внимание обрати, карту надо знать, как таблицу умножения. В конце четверти спрошу по всему материалу. Учти, никаких скидок не будет. Не ответишь — поставлю двойку.

— Постараюсь, — неловко улыбнулся я и спросил: — Клавдия Ивановна, сколько лет вы преподаете географию?

— Сколько? — задумалась она. — Много. Четверть века скоро. А что?

— И вы каждый день готовитесь к урокам? Вы же, наверное, все уже знаете.

— Далеко не все, Саша, — добродушно ответила она и тряхнула коротко остриженными волосами. — Ну, будь здоров.

Дня через два Тома принесла мне целый ворох книг: «Над картой Родины», «Наша Родина», «Иду по меридиану»…

— Клавдия Ивановна передала, — сказала она, укладывая книги на моей тумбочке аккуратной стопкой. — Там отмечено, что тебе нужно прочесть обязательно, а что — если успеешь.

Я со страхом посмотрел на толстенные книги, потом на свой тоненький учебник географии, и мне сразу стало не по себе. Ну когда я это все прочту? Разве что к весне, не раньше. Вторая же четверть, как известно, оканчивается не весной, а в декабре. А мне, кроме того, надо на карту подналечь, я ведь ее ни-ни не знаю. Вот тебе и история с географией… Такой, вроде, легкий предмет, а попробуй подготовиться.

Что же делать? Я не могу целыми днями читать только эти книги, даже если они и очень интересные. Надо ведь заниматься по другим предметам тоже. Если читать по учебнику, любую тему можно подготовить за полчаса. Даже Урал с его промышленностью. А над одной задачкой по геометрии иногда часа два пробьешься, пока сообразишь, что к чему.

Ладно, наконец, решил я, отложу географию вообще в сторонку. И книги уберу, чтоб глаза не мозолили. Все равно Клавдия Ивановна сказала, что заходить не сможет, придет только в конце четверти. А Григорий Яковлевич приходит чуть не каждый день. Возьмусь сначала за математику и язык, а там посмотрим.

…И вот уже математика и язык позади, а с географией… Я достал книги, которые прислала мне Клавдия Ивановна, из тумбочки и с тоской смотрю на них. Читать уже нет времени. И тогда я решаюсь попросить профессора Сокольского:

— Федор Савельевич, разрешите, чтобы принесли настольную лампу.

— Это еще зачем? — удивился он.

— Мне обязательно нужно ответить географию хоть на троечку… Клавдия Ивановна придет через несколько дней, а книг вон сколько. Да еще карта…

Тетя Даша тут же заметила, что зажигать свет после десяти не положено, да и Женьке электричество будет мешать. Но Федор Савельевич внимательно посмотрел на меня и махнул рукой:

— Пусть работает, работа ему не повредит. А Женька уснет и при лампе, поспать он любит. Только чур — гасить не позже двенадцати.

И сейчас я читаю, читаю, читаю… Книга «Над картой Родины» такая интересная, что я просто глотаю страницу за страницей.

Боюсь только, не очень много остается от такого чтения у меня в голове.

* * *

Этот день начался необыкновенно хорошо. Утром был осмотр. Федор Савельевич пришел к нам в палату и, как обычно, начал ощупывать мои ноги выше колен. Я уж не знаю, как он сжал пальцы, наверно, здорово. Но я вдруг почувствовал, что в меня словно иголки впились, так стало больно. От неожиданности я заорал на всю палату. Федор Савельевич даже отшатнулся и побледнел. Потом снова начал осторожно разминать ноги. И опять я закричал от боли.