Ветер с Варяжского моря

Незнакомый викинг, на дворе у Середы связавший ей руки, сейчас казался ей менее противен, чем Снэульв. Викинг был просто врагом – Снэульв был предателем. Вид его, голос, еще сегодня утром любимый, теперь был ей страшен. Она боялась его, как боялась бы вставшего мертвеца.

– Ничего мы ей не сделали! – ответил вместо Загляды викинг. – Вот только твой дядька чуть не вывихнул ей руки – боялся, что такая добыча убежит!

Снэульв скрипнул зубами, лицо его исказила ярость. А викинг усмехнулся.

– Клянусь ожерельем Фрейи[178]! Даже если бы она и правда была глухонемая, за нее можно было бы выручить три марки, как за трех рабынь! Она такая красивая… – Склонившись на ходу к лицу Загляды, викинг попытался в темноте рассмотреть ее, и она заметила, как светло блестят его глаза в кругах железных наглазий. – Тут темно, но я еще там на дворе заметил. Да, а ты отдал Хёльги ожерелье?

– Отдал! – почти с ненавистью отозвался Снэульв. Он уже понял, что Загляда не хочет смотреть на него, и не мог скрыть беспокойства. – Пусть подавится!

– Не очень-то ты почтителен с родичами! Что он тебе сделал? Ты так выхватил у него это ожерелье, словно это живая змея! И глаза у тебя были как у самой Хель, дай мне Один никогда ее не увидеть! Что все это значит? Ты знаешь ее? Он знает тебя, Асгерд? – обратился викинг к самой Загляде. – Так тебя зовут, да?

Загляда не ответила.

– Я же говорил вам! – с досадой сказал Снэульв. – Или мой дядька под старость оглох?

– Когда тебе будет двадцать пять, ты узнаешь, что такое старость! – со смехом ответил викинг. – Правду говорят, что каждый рождается в дядю по матери! Когда Хельги злится, он делается точь-в-точь такой, как ты сейчас!

– Я же говорил вам! – повторил Снэульв. – Я пристал к Ингольву здесь, когда он из Хольмгарда плыл через Альдейгью! Я пробыл здесь до того дней двадцать или пятнадцать, не помню. И я знал ее. Она была моей невестой.

– О-о! – удивленно протянул викинг. – Это правда, Асгерд?

– Я больше не буду его невестой! – с трудом разомкнув губы, но твердо ответила Загляда, впервые подняв глаза на Снэульва. – И плохо же ты обо мне думаешь, если ждешь другого!

Снэульв резко вдохнул, потрясенный ненавистью в ее голосе, а викинг удивился:

– За что ты так разгневалась на него? Чем он тебя обидел? Я встретил его на Готланде дней десять назад, когда Ингольв приплыл к Эйрику, и я не видел, чтобы Снэульв смотрел на другую женщину. Не волнуйся, за ним хорошо присматривали! Ведь на Готланде он сразу встретил брата своей матери. Это Хельги, ты его видела. Ну, он и снял с тебя ожерелье, но он ведь не знал, что ты невеста его племянника!

– Я больше ему не невеста! – враждебно повторила Загляда.

– Да, не очень-то хорошее начало родства! – с пониманием вздохнул викинг – Но в жизни чего только не бывает! Послушай старого воина! – Он усмехнулся. – Я ведь на целых девять лет старше тебя, а повидал, наверное, гораздо больше. Мне двадцать пять зим, и тринадцать из них я провел в походах. Когда мне было шестнадцать зим, как тебе сейчас, у меня на мече была уже кровь десятка врагов!

Загляда не ответила, стала смотреть себе под ноги. Что она могла объяснить им, людям, которые меряют возраст числом убитых врагов?

– Саглейд… – Снэульв взял ее за локоть, но она резко вырвалась.

– Не трогай меня! – с ненавистью выкрикнула она, стараясь подавить слезы в голосе.

Снэульв не настаивал и всю оставшуюся дорогу молчал..

Издалека Княщина казалась темной – теперь в разоренной Ладоге темнота служила признаком мира и благополучия. Ворота были закрыты, но на стук и крик викинга открылись. Княщина, была полна людей. Везде на улицах и во дворах горели костры, ходили, сидели и лежали люди. На дворе ярла полыхало несколько больших костров, несмотря на поздний час над огнем жарились туши бычков и баранов.

В воротах Снэульв отстал от Загляды и викинга и пошел к крыльцу в большую палату, откуда неслись звуки пира. Загляда даже не посмотрела ему вслед. Викинг провел ее по заднему двору и через маленькие сени ввел в девичью.

– Вон твой отец! – сказал он ей, показывая в угол.

– Бьерк-Силвер!—услышала Загляда тихий, обессиленный голос Тормода.

В углу горела лучина в железном светце, а на полу на шкурах лежал сам Тормод. Борясь со слезами, Загляда бросилась к нему, упала на колени рядом с его лежанкой и вцепилась в его руку. Его лицо показалось ей постаревшим на много лет, морщины углубились, под глазами набухли мешки. Он хотел обнять ее, но повязки и слабость мешали ему двигаться. При виде Тормода, живого и такого измученного, оцепенение Загляды разом спало, хлынули слезы, но она ожила.

– Что я тебе, говорил, Береза Серебра? – приговаривал Тормод, морщась, но не ахая. – Все со мной хорошо. И с тобой тоже. Мои руны уберегли тебя! А ты не хотела их брать! Я же говорил тебе: не надо ничего бояться, пока у тебя есть твой Белый Медведь.

– Ее имя Асгерд, да, ты так говорил? – спросил уже знакомый голое. – Я не перепутал? А то она почему-то не отзывается.