Ветер с Востока

– День переждем, получим информацию от Рашидова, ночью выберемся из города, – пожала плечами Саша. – Отряд ждет в условленном месте. Еду мы уже закупили в горном аыйле, у местных киргизов, спасибо Джантаю. Можно будет сразу сняться и ехать дальше.

– Знаешь, Александра Александровна… – Дронов широко улыбнулся и легонько приобнял девушку, отчего та вся сжалась, напряглась, но миг спустя все же расслабилась. – Настя должна тобой гордиться. Через пяток лет ты ее за пояс заткнешь. Если не постесняешься.

– Да ну вас, – передернула плечами Саша, сбрасывая его руку. – Через пять лет она тоже чему-нибудь новому научится, и побольше меня.

– Но перспективы догнать ее нынешний уровень ты не отрицаешь, молодец. И знаешь что…

– Да?

– Там, во время побега, барышня, вы ко мне на «ты» обратились.

– Ой!

– Прямо как Настя. Вот пусть не будет это ее личной привилегией. А то я к тебе – на «ты», а ты ко мне – на «вы», как гимназистка и учитель, ей-богу… Договорились?

Маниаз вернулся перед рассветом. К его приходу все уже разошлись по гостевым спальням, коих в обширном доме купца нашлось немало. Только отмытые в бане добела Николай и Саша остались в центральной комнате, за дастарханом, который накрыл для гостей Саид Ахматович. Во время полуночного чаепития маленькая стажерка задремала сидя и прислонилась к плечу капитана. Она столь умилительно сопела носом, свесив голову на грудь, что Дронов не решился ее будить – лишь шепотом попросил спутников накинуть на девушку плед.

В результате все, включая хозяина, отправились спать, а он так и сидел недвижимо, сторожа сон будущей сыщицы и потягивая из пиалы остывший чай. Было неудобно – Саша пригрелась под пледом, обняла правую руку Дронова и прижалась к ней щекой, временами ерзая и что-то тихонько бормоча. Из-за этого дотягиваться до самовара офицеру приходилось одной левой, к тому же у него затекли ноги. Но он терпел. Потому что не придумал менее глупого способа выразить всю свою благодарность. Сейчас Николай, малость отошедший от последних приключений, пребывал в некотором смятении. С первого дня знакомства он испытывал к Александре исключительно покровительственные, почти отцовские чувства. Хотя умом и понимал, что в Третье отделение, да еще в ученицы к полевому агенту, без нужных задатков не попасть, – но ничего не мог с собой поделать. И вот это робкое сероглазое чудо, которое даже в сапогах и с оружием весит как пол-Николая, успевает за считаные секунды сориентироваться перед лицом опасности, своевременно выводит отряд из вероятной ловушки и проворачивает целую операцию по спасению незадачливого командира. Полностью сама, преодолевая даже некоторое сопротивление товарищей, – вряд ли казаки с большой охотой ее слушались. И что характерно – своей заслуги совершенно не понимает, полагая, что ничего особенного не сделала.

– И так ли уж я тебе нужен в конвое? – одними губами прошептал капитан, косясь на укутанную пледом «спасительницу». – Может, разумней было остаться с раненой Настей?

Поразмыслить на эту тему ему как раз и помешал Маниаз. Юзбаши, все так же одетый в гражданское, довольно бесцеремонно вошел в комнату, хлопнув дверью.

– Что?! – вскинулась разбуженная Саша, спросонья путаясь в пледе.

– Все в порядке, это наш доблестный сотник, – успокоил ее Дронов, ставя пиалу на блюдечко. – Садитесь, уважаемый Маниаз. Стол небогат, но кое-что для вас найдется. Впрочем, вы ведь не ранний завтрак разделить зашли?

– Думаете, если ваш язык мне неродной – издевки не почувствую? – угрюмо буркнул офицер-сипай, тем не менее опускаясь на подушки. Смерил взглядом собеседников – вещи тех постирали, и оба сидели в теплых халатах, причем девушке мужская хламида оказалась не по размеру, и она в толстых складках ткани тонула. Юзбаши сокрушенно вздохнул, покачал головой.

– Прошу прощения, – в тон ему ответил Николай, наклоняясь вперед и разворачивая самовар носиком к визитеру. – Пока вы не объясните, с чего вдруг воспылали к нам дружбой и поспешили на помощь, я буду испытывать к вам некоторую… настороженность.

– Не то думаете, – буркнул Маниаз, наливая себе воды без заварки. – Не ради вас все, о себе думал.

– Как это?

– Джабаль-бек – дурак! – Сотник вновь произнес это с такой злостью, что чуть не расплескал пиалу. – Старый, жадный… и дурак.

– Мне он показался опытным и проницательным человеком, – хмыкнул Дронов.

– Вот оттого он и дурак, что опытный, – поморщился юзбаши. – Столько лет дела вел – здесь, с Бухарой, с Хивой… С русскими не вел. Думает, с вами можно так же, как с другими.

– А вы так не думаете? – глянул капитан на хокандца с любопытством.