Ветер с Востока

И обмер, увидев перед собой сплошную стену вооруженного люда – целая орава мятежников высыпала из-за юрт и шалашей, тут же смыкая ряды, щетинясь копьями, саблями, самодельным оружием, стволами винтовок.

– Твою… – только и успел произнести Дронов, опуская пустой револьвер. Вторая часть фразы утонула в свисте пуль и воплях – очередь «виккерса» хлестанула над головой мужчины, скосив передние шеренги повстанцев, вынудив остальных отшатнуться. За спиной зычно проорали:

– Николай Петрович, уходим!

Повторного приглашения не требовалась – капитан развернулся на каблуках и припустил со всех ног. В дробное стаккато пулемета вплелись хлопки винтовок, опасно близко запели пули, стрелы, даже, кажется, камни из пращей – один такой упал прямо под ноги… «Роллс-ройс» уже сполз с разбитой пушки и теперь пятился, бешено крутя пулеметной башенкой чуть не на триста шестьдесят градусов. Стоящий на левой подножке казак махал Дронову шапкой. Не оглядываясь, тот в три прыжка преодолел оставшееся расстояние, обежал капот машины, ухватился за дверцу, рывком подтянулся, чтобы вспрыгнуть на освобожденную бойцом подножку… и с ужасом почувствовал, как броневая дверь отгибается, не выдержав его веса. Хрустнула, ломаясь, верхняя петля. Дверь криво повисла на нижней, а Николай полетел наземь, спиной вперед. К счастью, не долетел – сидящий в кресле пассажира станичник поймал главу отряда за рукав и втянул внутрь, буквально запихнув в салон.

– Чертова рухлядь! – охнул Дронов, плюхаясь на пол боевого отделения, под скамейку стрелка. И услышал голос вцепившегося в руль Алима:

– Все, прорываемся к тракту!

Подпрыгивая и трясясь, лихо кренясь то на один бок, то на другой, «роллс-ройс» мчался прочь из разгромленного лагеря…

Рассвет диверсионная группа, ставшая экипажем броневика, встречала в стороне от тракта. В полном одиночестве. Догнать обоз за ночь так и не удалось – он ушел далеко вперед. Враги же остались позади, и о них тоже не было ни слуху ни духу. Когда машина, истребив артиллерию мятежников, буквально проломила брешь в их боевых порядках и вырвалась из лагеря, ее никто не преследовал. С какого-то момента, километров на пять-шесть, дорога довольно круто пошла вверх, и престарелый, потрепанный автомобиль взбирался по ней со скоростью улитки, изнемогая под весом собственной брони. В это время его можно было настигнуть даже пешком, однако погоня так и не появилась.

Перевалив гребень и оставив проход Куюк-Асу позади, Алим дал изношенному паровому двигателю отдых, повел «роллс-ройс» еще медленней, держась наезженной колеи. Дронов, успевший прийти в себя, напиться воды из фляги и убедиться в целости своих ребер, предложил было ему съехать в сторону и двигаться параллельно тракту, чтобы сбить вероятных преследователей с толку. Но китаец резонно возразил, что их задача по прикрытию каравана еще не завершена и появись враг – его нужно будет привлечь, в меру сил задержать, не пустить дальше. Посему скрываться нет смысла. Кроме того, они так и не разобрались, как зажечь фары, а ехать через местные овраги лишь при свете звезд да луны – не лучшая затея в любом случае. Капитану ничего не оставалось, как согласиться и опять улечься на пол, дожидаясь, пока тошнота и шум в голове пройдут окончательно. Может, на длинных оружейных ящиках, приваренных вдоль бортов, и было бы удобней, однако оттуда слишком просто было слететь от очередного толчка, когда броневик наезжал на очередную кочку или выбоину, – его разбитые доисторические рессоры никуда не годились…

Остановку сделали с первыми лучами солнца, у старинного каменного моста через реку. Мост знаменовал поворот к Ташкенту – до того дорога повторяла все изгибы русла, теперь же пересекала его и шла на юг, разминувшись с водным потоком. Мост был широк и сложен из огромных камней в незапамятные времена – нынешние владыки этих мест не осилили бы подобного строительства. Следили за сохранностью переправы жители прилегающей к ней деревеньки, от которой теперь остались лишь развалины глиняных домов и головешки. Судя по всему, сожгли селение не позже чем неделю назад. В нем уже не пахло гарью, зато ощущался сладковатый запах разложения – и Алим проехал мимо пожарищ, остановив «роллс-ройс» дальше, у самой воды. Но так, чтобы мост оставался на виду.

– Подождем здесь несколько часов, – сказал он, ставя броневик на ручной тормоз.

– Поесть, вздремнуть… – пробормотал Николай, садясь, – …и починить эту чертову дверь! Он бросил злой взгляд на едва не угробившую его левую дверцу – чтобы она не отвалилась, казак в пассажирском кресле всю поездку придерживал створку руками. Теперь бедолага разминал затекшие кисти, охая и бранясь под нос.

– Это тоже, безусловно, – кивнул китаец. – Еще зальем в двигатель воды и посмотрим, не следует ли кто за нами.

– При свете дня они могут осмелеть, – согласился Дронов, потирая шею: после пары часов на трухлявом деревянном полу она ныла не хуже ушибленных ребер. – Но если к гарнизону лагеря не подойдет подкрепление – мы запросто удержим их на переправе даже без пулеметов, только ружейным огнем.