Ветер Севера в Академии Морте

–– Какого снорха она вообще на нашем практикуме делает?!

Я больше не слушала их перепалку. Вместо этого с изумлением разглядывала… розовую зайку, отразившуюся от стен купола.

Зайка была совсем крохотной, даже меньше Ломтика. С длинными ушами, белой грудкой и смешным подвижным носом.

Я так удивилась присутствию чьего-то соула под куполом, что не сразу сообразила, что не соул это никакой! А вижу я себя, после пресловутой «случайной трансформации»! И когда осознала, что это действительно я, голова опять закружилась и в следующий миг я уже была прежней.

Аудиторию потряс взрыв хохота и… рукоплесканий.

И даже профессор Онни не возражал против столь вопиющего нарушения дисциплины.

***

Столовая в Морте – отдельная песня. Это вам не «столовка» в моём бывшем универе. И хоть на микробиологах там особо не экономят, по сравнению Морте наша бывшая столовая – прям позор-позорище.

Перламутровые летающие люстры, круглые столики на драконьих лапках, удобные кресла, уютные занавески – и, самое главное, кухня. Очень разнообразная и столь же восхитительно-вкусная.

Правда, нет в мире совершенства – это я о том, что и здесь полно тех, кто от академической столовой нос воротит.

Старшекурсники предпочитают ресторан, или, на худой конец, кафешки на территории, Высшекурсники (в переводе на «наш» сленг – аспиранты) так и вовсе столуются с профессорами-Магистрами. Петтери меня тоже всё по кафешкам таскал, для ознакомления, так сказать, а на деле, чтобы в отдельной нише-комнатке обедать, за специальной ширмой.

Там, кстати, и обнаружилось, что пирожные, те самые, что у себя в комнате находила и которые нам с Дедушкой особенно полюбились – не от Морте вовсе, как я сразу решила, а из ресторана. Точнее – от нуори Тиму Петтери.

Все эти «пирожные дела» я решительно пресекла, как только научилась магическую защиту на дверь ставить. Петтери она, конечно, что яичная скорлупка, но вопит гадко. Голосом Ломтика, помноженным на Дедушкин возрастающий «пых». Так что пусть непрошенный гость только сунется – его соседки-адептки тапками закидают. И правильно. Нечего со своими пирожными вламываться…

Что же касается ресторанов этих – можно подумать, о нас мало сплетничают…

К тому же кормят в столовой и правда вкусно!

А если кому охота побыть джентльменом, что ж, может вполне поднос с тарелками донести. Так я некроманту и сказала после практикума у Онни. Тиму ответил, правда, что понятия не имеет, кто такие джентльмены, и что он мне не официант, а старший в связке. После чего оставил меня за столиком у окна и пошёл заполнять мой поднос едой. Потому что мне после трансформации восстанавливаться надо. И срочно. Так он сказал.

–– Спасибище!!! – Искренне поблагодарила я вернувшегося некроманта и набросилась на запечённые с сыром овощи, даже не удосужившись переставить тарелки с подноса на стол.

Петтери, посмеиваясь, принялся проделывать это за меня. Но когда приподнимал блюдо с тушёной в сметанном соусе рыбиной, от которой я как раз отщипнула, продолжая набивать рот овощами, клянусь, я чуть не зарычала! Как выяснилось, эти их случайные перевоплощения совершенно выматывают и аппетит пробуждают просто зверский!

–– Да ладно тебе, – усмехнулся Петтери, отхлёбывая чокко. – Это всего лишь еда.

–– И фто на практимум прифол. – Решительно плюнув на манеры, пробубнила я.

Тиму расхохотался и тут же сделался серьёзен:

–– Я бы никогда не пропустил твой первый практимум, Ули.

–– Ты даже не знал, что у меня Луноблик получился! – возразила я.

–– Я просто в тебе не сомневался. – Ответил он, пожимая плечами. И добавил вдруг: – Ты умница, Ули. Правда, умница. Не злишься на меня?

–– Ого! В один день комплимент и от Онни, и от тебя… Надо будет заметку в постографе сделать! Как думаешь, напечатают обо мне в Вестнике Морте?

–– Всё-таки злишься…

–– Да за что? За то, что пирожных не доложил? – я скептически окинула взглядом тарелку с оными. Эх, далеко им до тех трубочек… И всё же недурно, недурно! Две корзиночки – со сливочным и взбитым кремом, эклер и мороженное в специальной леденцовой вазочке на утиной лапке.

–– Куда! – Я хлопнула по обнаглевшей конечности за попытку подцепить одну корзиночку.

–– Злишься, злишься. – Не унимался тёмный. – Вон, раз пирожное зажала, точно злишься…

–– Да что ты заладил, злишься, злишься! – Взвилась я и откусила от пирожка с грибами. Тесто оказалось таким нежным, что остановиться, пока не прикончила всю сдобу, я просто не смогла. Проглотив, продолжила: – Я на тебя всегда злюсь. Ты наглый и самоуверенный. Но периодически бываешь хорошим. И даже милым. Вот как сейчас, например. И сейчас я и правда не понимаю, о чём ты.

–– Снорх меня дери, Ули! – вспылил и Тиму. На нас заоглядывались, захихикали. Некромант заговорил тише: – Прости меня. Ты же это хотела услышать, да?

–– Ага. Легко. – Не стала я капризничать, а решила брать, что дают. – Напомни только, за что я тебя только что простила?

Петтери посмотрел на меня долгим взглядом. Видимо, считал, что я придуриваюсь. А я не придуривалась, у меня и правда после превращения мозги набекрень.