Ветер северо-южный, от слабого до уверенного

Различные приезжие специалисты почти не оседали в Кивакине и окрестностях, они приезжали и уезжали, а специалисты местного происхождения, не хватавшие никогда звезд с неба, оставались в родных местах и достигали здесь ответственного положения. Наверное, главным образом потому, что им некуда было уехать, их никто не ждал ни в одном из мировых центров.

И так со временем сложилось, что на всех ключевых постах города Кивакино закрепились люди, которых народ помнил еще несмышлеными детьми, и, вероятно, это было во всех отношениях правильно, разумно и справедливо. Исключение составлял разве что начальник Кивакинского райотдела внутренних дел товарищ майор Мурзагулов Зуар, поскольку у них, в милиции, практикуются перемещения перспективных своих служителей на большие расстояния.

Но и в этом имелось свое преимущество, ведь начальнику милиции, выросшему здесь, было бы, наверное, очень грустно сажать за решетку друзей детства и родственников, в число которых у коренных жителей зачастую попадает население целой деревни.

А других исключений больше не было ни одного.

Очень часто выходцы из Кивакино оседали и в иных местах, чаще всего в областном центре, а считанные единицы и дальше, один, это было широко известно, обретался аж в самой столице. По слухам, он двигал вперед какую-то секретную науку, и этим самородком, почти легендарным, гордилось не только все население Кивакина, но также и окрестностей. А остальными отщепенцами не гордился никто, поскольку жили они в чужих местах обыкновенно. Скромно и тихо жили, а ради скромной и тихой жизни не стоило бросать родные места, этого добра, в смысле скромности и тишины, хватало вполне и на родине.

И если бы все уехавшие разом захворали ностальгией и вернулись по домам, Кивакино сразу сделалось бы настоящим городом. Во всяком случае, по численности населения. И это повлекло бы за собой серьезные позитивные последствия. Для вновь прибывших пришлось бы создавать дополнительные рабочие места, то есть возводить фабрики и заводы, а также и учреждения. Больницу прежде всего. Пришлось бы строить жилье. И со временем Кивакино сделалось бы настоящим городом не только по численности населения. А так что ж...

А так уже лет десять, а то и больше, население Кивакина совсем не росло, держалось на одном уровне, несмотря на то, что постоянно кто-то приезжал, кто-то уезжал из него в поисках лучшей жизни. И почему исторически установился именно такой уровень, а не какой-нибудь другой, могли бы знать демографы, но ни одного демографа в городе не присутствовало даже временно. А все остальные этим не интересовались. У остальных были дела поважнее.

В том числе и у Фаддея Абдуразяковича Мукрулло, главного врача Кивакинского лечебного центра. Он сидел в своем кабинете за массивным канцелярским столом, перед ним лежала раскрытая на чистой странице "Записная книжка руководящего работника", в руке он держал авторучку, заправленную черными руководящими чернилами.

Ох и нелегко ему в свое время достались эти дефицитные чернила! За них пришлось уступить заведующей магазином "Канцтовары" детскую путевку в южный санаторий для ее совершенно здорового пацана. Бог с ним, дело прошлое. А в руководящей жизни нельзя не учитывать мелочей, в том числе и цвета чернил.

Конечно, Фаддей Абдуразякович заполучил тогда не один пузырек, а целую упаковку, и вышло, что пожадничал. Чернила оказались скоропортящимся продуктом, они со временем заметно снизили свою черноту, очень часто во время заправки в авторучку стали закачиваться противные черные сопли, которыми невозможно было писать. И Мукрулло раздавал теперь эти злополучные чернила направо и налево, все записи в больнице велись исключительно черными чернилами. Но все равно, дефицитного товара оставалось еще порядочно, поскольку чернильные авторучки уже не пользовались прежней популярностью, популярность давно перехватили удобные, легкие, тонкие и не пачкающие шариковые ручки.

В общем, сидел Фаддей Абдуразякович в своем кабинете, он собирался что-то записать для памяти в объемистой записной книжке, да задумался, обнажив перо, но не успев донести его до бумаги. Застыл, словно изображал перед объективом творческую позу для бездонной истории цивилизации.

А задумался главный специалист Кивакинской райбольницы о том о сем, а больше - о себе.

Когда-то давным-давно без блеска закончил Фаддей мединститут, после этого долго подвизался на "скорой" и на "скорой"-то как раз немало всякого повидал, многому научился.

Потом работал хирургом, делал немало операций, даже довольно много операций делал, набивал руку. Не очень сложных, но, бывало - и сложноватых, на пределе технических возможностей убогой провинциальной больнички, а пару раз - и за пределами.

Случалось, его больные умирали во время операции, случалось, не вполне заслуженно умирали, в том смысле, что при мастерском лечении их можно было спасти.