Ветер северо-южный, от слабого до уверенного

Специальная комиссия сразу же и занялась этим обобществлением, сразу пошла делать досмотр тумбочек и холодильников, конфискацию излишков.

Еще провели строгую ревизию столовской кладовой, установили нормы потребления, оказалось, что при скромных пайках можно будет продержаться недели две. И эти две недели были признаны достаточным для спасения сроком, потому что если бы их признать недостаточными, то пришлось бы еще ужесточить нормы, а делать это не хотелось.

Еще одна комиссия занялась ревизией кладовки сестры-хозяйки на предмет учета теплых вещей. Высота полета, по некоторым наблюдениям, продолжала нарастать, кроме того, все коммуникации, естественно, не действовали. А на дворе стояла осень, так что предстояло пережить если и не стужу, то просто пониженную температуру воздуха. Хорошо, что байковых одеял, а также халатов и пижам оказалось в наличии довольно много, на каждого участника полета приходилось по три-четыре комплекта.

Само собой, не забыли строго учесть весь имеющийся в наличии кислород в баллонах, спирт в сейфе у Фаддея Абдуразяковича, лекарства, особенно наркотики.

И третья комиссия, составившаяся из наиболее крепких, а также нравственно и политически зрелых больных занялась наведением и поддержанием на должном уровне общественного порядка. Даже не просто порядка, но дисциплины.

Комиссия назначила командиров в палатах, их заместителей по политчасти.

А еще за наиболее тяжелыми больными закрепили общественных попечителей, за слабыми духом - тоже. Особо тяжелых-то, понятно, в Кивакинской райбольнице не держали, но слабые духом могли появиться в любое время. Причем слабость духа совсем не обязательно должна была сочетаться со слабостью тела.

И наконец, был избран, точнее, выделен из состава штаба оперативный орган для текущего руководства, такой как бы небольшой постоянный президиум из семи человек во главе с самим Фаддеем Абдуразяковичем. Несмотря на самоотвод, пусть и не первым заместителем, а рядовым членом, но был введен в президиум и Самосейкин, введен из чистого уважения, совсем без определенных обязанностей, в качестве советника какого-то, что ли. И это растрогало бывшего общественного деятеля.

Только пусть не думает читатель, что всеми этими демократическими мероприятиями кто-то персонально и единолично руководил, что чья-то невидимая рука направляла их в нужное русло. Нет! Совсем нет! Разве каждый из нас не знаком с пеленок с этим ритуалом, разве не впитал его с молоком матери, разве не способен каждый из нас вполне квалифицированно провести любое мыслимое мероприятие в духе традиций и демократического этикета?!

Таким образом, никто не остался в стороне от нужной общественно полезной жизни. Даже обгорелый до неузнаваемости Веня. Его определили караулить собранные со всех палат домашние продукты. Почему именно его? А потому, во-первых, что его внешность очень хорошо отбивала аппетит. Во-вторых, он сам все еще мог питаться только чем-нибудь жиденьким.

И Веня отнесся к порученному делу с предельной ответственностью, он к тому моменту как раз начал тихонько отковыривать с лица и рук подсыхающие коросты, а потому постоянно выглядел предельно ужасным.

В общем, за всевозможными выборами никто не заметил, что время полдника давно прошло и наступило время ужина, то есть продукты, предназначенные для полдника, сэкономились как бы сами собой, и это радовало.

Отужинали дружно, и больные, и медперсонал, - все сидели за столиками вперемешку, как братья по судьбе, которым нечего чиниться друг перед дружкой. Впрочем, как станешь чиниться, если все кругом при должностях.

Потом так же дружно прослушали вечернее сообщение о дальнейшем перемещении смерча "Маруся Кивакина". Из сообщения узнали, что подлетают к великой русской реке Волге, но самой реки не увидали, потому что уже начало по-осеннему быстро смеркаться. Высыпали яркие звезды, незамутненные на этой высоте никакой земной грязью и пылью. Весь пылевой столб был ниже, а на уровне необычного воздушного лайнера лишь плавало несколько обрывков газет.

Спать легли рано, выставив часовых у всех входов и выходов. Этого не требовала, может быть, обстановка, но требовала дисциплина, потому никто против стояния на часах не возражал. Даже получился небольшой спор из-за того, что кое-кому здоровье не позволяло нести службу, а он хотел. Сознательный подобрался в райбольнице контингент.

Спать легли организованно, но мало кто заснул сразу, многие долго ворочались в постелях от избытка впечатлений и от нетренированности психики. Это ведь только космонавты могут безмятежно дрыхнуть в ночь перед стартом, так их же специально подбирают да еще учат не один год.