Ветер (СИ)

— Здравствуйте, Джейн! Я, Виктор, а это Егор. — Представил себя и товарища Гренц.

— Я Джейн Оукленд, как вы уже догадались. Очень рада знакомству. — Она протянула руку и шмыгнула носом.

Татарчук выехал на «объект». Так называли любое явление в поселке, на котором производилась какая-то работа, или он был чем-то интересен. На этот раз объектом стал сухогруз обнаруженный со стороны Карского моря, у самой границы Южного острова. Ураган переломил судно пополам. Обе половинки вынесло недавним штормом на отмель. Сухогруз заметили с берега, во время обхода территории.

Татарчука иногда называли капитаном, а иногда звали по имени отчеству, намекая на то, что военный порядок остался в прошлом. Дмитрий Иванович забрался на палубу. По ней уже ходили несколько человек, исследуя корабль.

Сухогруз вез контейнеры. Часть их еще осталась на палубе. Они скатились к одному борту и неизвестно за что еще держались на нем.

— Содержимое проверили уже? — Спросил Татарчук тех, кто оказался здесь раньше.

— Избирательно. Но все как обычно, китайский ширпотреб. Есть бытовая техника, есть одежда. Но все в ужасном состоянии. Соленая вода не жалеет ничего.

— Знаю, знаю. Но куда деваться. Вы парни рукастые, будет вам чем заняться долгими зимними вечерами. А на второй половине что?

Татарчук посмотрел на вторую половину корабля, на которой находился капитанский мостик. Она лежала под углом в сорок пять градусов.

— На внутренней палубе везли машины. Они почти не повреждены, потому что прикручены. Наш водолаз насчитал их больше сорока. А наверху такие же контейнеры. Многие упали в воду, когда корабль вынесло на мель. Мы вообще думаем, что корабль сломало большой волной, и затонул он мгновенно. Во всех отсеках мертвые люди, многие даже жилеты не успели одеть.

— Их надо будет собрать и захоронить по-человечески. Но сперва, попытаемся оттащить груз к нам. Машины нам ни к чему, дорог все равно нет, а вот разобрать их стоит.

— Дмитрий Иванович, Дмитрий Иванович! — На борт сухогруза забрался матрос с рацией.

Он держал ее на вытянутой руке, как олимпиец факел.

— Американцы вышли на связь! — Запыхавшись, он передал рацию Татарчуку.

— Какие американцы еще? — Не понял Татарчук.

Он нажал кнопку приема.

— Это командир российской АПЛ «Пересвет» капитан первого ранга Татарчук.

— Привет, капитан, это «Монтана» Джон Коннелли, еще не списал нас со счетов?

— Привет, Джон! Рад слышать. Судя по тому, что мы разговариваем, ты где-то рядом?

— Так точно. Гораздо ближе, чем ты думаешь. Я иду по координатам оставленным вами на Шпицбергене. И я теперь не командир «Монтаны», а старой ржавой дизельной бочки, на которой везу вам очень щедрый подарок.

— Спасибо, Джон, через сколько придешь?

— Да я уже вижу берег на горизонте. Маякните, где у вас порт.

— Секунду.

Татарчук отдал приказания по рации, чтобы со стороны порта пустили несколько сигнальных ракет.

— Готово, Джон. Видишь.

— Спасибо, капитан, вижу.

Татарчук, заинтригованный тем, что привез ему капитан «Монтаны» бросил осматривать сухогруз, и отправился назад. Когда он прибыл в порт, там уже стояло видавшее виды судно. Сравнение ее со старой ржавой бочкой было уместным. Татарчук сошел на берег и сразу заметил оживление в поселке. Что же такого могли привезти американцы, что переполошили всех людей.

На подходе к поселку, ему стала понятна причина нездорового ажиотажа. На площади, возле административного здания, стояли женщины. Человек сорок. Чернявые, немного напуганные. Татарчук прошел сквозь толпу и столкнулся с Джоном Коннелли. Признать в нем того капитана было тяжело. Американец постарел, с него сошел офицерский лоск. Суровые северные ветра обветрили лицо. Одет он был свободно, мешковато, и только на голове была старая морская фуражка с надписью «Монтана».

— Привет, старина! — Хлопнул Коннелли по плечам Татарчука.

— Привет, Джон. Я уже забыл, как выглядят женщины, это тот самый сюрприз?

— Так точно. Это мексиканские господние невесты, монашки, одним словом. Прятались в монастыре, который сделали в пещерах. Их точно вела рука господа. Они уверены, что заслужили честь продления рода людского. Вот, поделился с вами по-дружески. Отобрал лучших. — Коннелли засмеялся.

— Спасибо капитан. Это по-настоящему мужской поступок. С женщинами у нас до сих пор туго. — От переполнивших чувств, Татарчук крепко обнял Коннелли. Затем отстранился от него. — Ну, как вы там, устроились?

— Всего и не рассказать сразу. Окажешь гостеприимный прием, непременно расскажу.

— Вот, черт! — Татарчук хлопнул себя по лбу. — Извини, на радостях совсем потерялся.

Татарчук отдал распоряжения топить баню и готовить обед на дополнительные сорок пять персон. Женщин было тридцать восемь человек и семь членов экипажа. Работа в тот день не спорилась в руках мужчин. Они подтягивались в центр поселка, чтобы разглядеть женщин, которых жестом доброй воли, привезли американцы.