Ветер (СИ)

Татарчук приказал экипажу готовиться к погружению. Под ними было не менее пятисот метров. Больше лодка все равно бы не выдержала. Субмарина опустилась на перископную глубину. Командир посчитал, что с момента, когда они заметят цунами, у них будет достаточно времени, чтобы уйти на максимальную глубину.

Командир не отходил от перископа. Океан волновался, но горизонт был чист. Именно горизонт чуть не сыграл с лодкой роковую ошибку. Командир забыл, что линия его из-за низких облаков стала гораздо ниже. Внезапно возникшая в обзоре черная стена цунами приближалась с катастрофической скоростью.

В носовой балласт пошла вода. Лодка клюнула носом и пошла вниз, помогая себе двигателями. Буквально, через минуту, как Татарчук отдал приказ на погружение, мощный водоворот закрутил субмарину. Корпус заскрипел, застонал, экипаж разлетелся по стенам отсеков. Терехин в этот момент находился в рубке управления. Его сбило с ног резким толчком и протащило по полу. Татарчук, который в момент погружения сидел за управлением лодкой, слетел с кресла и ударился об угол панели управления. Виктор увидел, как у него из головы толчками из раны била кровь. Командир был без сознания. Терехин бросил взгляд на гидролокатор. Глубина погружения уже была больше максимальной, и продолжала увеличиваться. Автоматика бездействовала.

Терехин бросился к штурвалу и попытался рулями и тягой выровнять лодку. Дополнительно, он открыл прокачку всех балластов. Корпус скрипел, неся на своих плечах нагрузку, на которую не был рассчитан. Вдруг, на аварийном табло загорелся знак. В лодку пошла вода.

— Аварийный расчет, в четвертом отсеке вода! Устранить и доложить!

От расчета требовался профессионализм. Лодку еще швыряло из стороны в сторону. В таких условиях сделать качественную герметизацию было очень сложно. Терехин не сводил глаз с показателей глубины. Избыточное давление могло разорвать лодку по имеющейся трещине. Нужно было немедленно всплывать. Компрессоры выдавили воду из носового и кормового балласта, но в поврежденном среднем балласте, требовалась постоянная работа компрессора, потому что через повреждения корпуса вода снова затекала в него. Лодка понемногу стала подниматься к поверхности.

Рулями и тягой Терехину удалось придать кораблю прямолинейное движение. Но неспокойный океан все еще тешился с ней, как с игрушкой.

— Течь устранили, товарищ капитан второго ранга. — Доложил расчет.

— Хорошо. Как только сможем, отправим сварщиков.

Из-за цунами и проблем, вызванных им, пришлось пропустить сеанс связи с космической станцией. Татарчук пришел в себя. К тому времени его перенесли в санчасть и положили на кушетку.

— Что с лодкой? — Первым делом спросил он.

— Все нормально. Одна течь в четвертом отсеке, но ее заткнули.

— А! Как болит башка. Надо же, как я так приложился? — Командир потрогал повязку и сморщился от боли.

— Там, рубка вся в вашей крови, товарищ капитан. — Ответил корабельный врач, капитан-лейтенант Бахмут.

— Кто у руля?

— Капитан Терехин.

— Хорошо. Тогда я еще полежу у тебя. Есть что-нибудь для быстрого восстановления?

— Вы о чем, товарищ капитан первого ранга?

— Вот только не надо делать удивленные глаза. Все ты прекрасно понял. Капни мне витаминок в спирт.

— Пересвет! Лодка «Пересвет»! Командир! — Сквозь помехи донесся голос космонавта Кружалина. Голос его был встревоженным.

— Привет, Игорь! Это Виктор Терехин, заместитель командира «Пересвета». Спасибо, что предупредили о цунами. Если бы не вы, оно бы нас накрыло. Приблизилось оно мгновенно. При том, что мы готовились, все равно не успели сразу среагировать.

— Слава богу, вы живы! Что с Дмитрием?

— Голову разбил немного. В санчасти отлеживается.

— Пусть поправляется. Я очень рад, что вы снова на связи. Признаться честно, страшно остаться единственными людьми.

— Да ладно тебе. Есть вести он наших, в Норвежском море?

— Нет, молчат. Американцев предупредили о цунами. Они на связь не выходили пока. Думаю, что они на глубине еще.

— Как думаешь, Игорь, такие цунами могут еще повториться?

— Вряд ли. Я вот подумал, что волны могут сойтись на экваторе и снова разойтись в обратном направлении. Но силу они потеряют, это точно.

— А может быть, загасятся?

— Может. Какие у вас планы?

— Планы те же. Двигаемся домой, через Норвежское море.

— Хорошо, до связи!

— До связи! — Ответил Терехин в пустой эфир.

Тамара надеялась, что муж успеет вернуться до темна. Она несколько раз спускалась вниз по дороге, несмотря на протесты сына, ждала там Егора, но каждый раз начинающаяся гроза загоняла ее в пещеру. Дурацкие мысли лезли ей в голову. Что будет, если Егор не вернется? Как она сможет прокормить семью? Она даже понятия не имела с чего начать, чем заниматься, чтобы прокормить детей и себя. Она могла приготовить тех же крыс, но совершенно не представляла, как их можно поймать. Да и сама охота на крыс представлялась ей чем-то пугающе отвратительным, к чему она не скоро будет готова.