Ветер сулит бурю

Начавшийся прилив пока еще чуть заметно поднимал и опускал водную гладь. Воздух казался совершенно прозрачным. Это был один из тех вечеров, когда звуки слышны далеко-далеко. Они даже различали в жужжании мошек, тучами осаждавших их, отдельные голоса и треск прятавшихся в траве кузнечиков. Горы Клэра вырисовывались совершенно отчетливо. «Это к дождю!» — подумал Мико. Видны были голые горы и груды нагроможденных на них камней, безобразные обломки гранита, казалось, за ненадобностью сброшенные сюда с неба.

А тут еще эти тюлени, гладкие и лоснящиеся, похожие на безупречно обточенные круглые прибрежные валуны. Двое из них забрались на скалу. Они лежали, вытянув шею и туловище в одну линию, неподалеку от них расположился еще один тюлень. Он поминутно соскальзывал со скалы, игриво прятал голову под воду и кувыркался, так что его спинка то и дело мелькала на поверхности. Потом он исчезал глубоко под водой и сейчас же с невероятной быстротой выныривал из воды, точь-в-точь как лосось, что иной раз в панике спасается от преследования тюленя, может быть, родича вот этого самого, и, мокрый и торжествующий, карабкался на камень. Тогда один из лежавших там тюленей приподнимался на передние ласты и издавал странный, удивительно немузыкальный звук, напоминающий гудок старинного автомобиля, и они сходились морда к морде, как будто стараясь укусить друг друга, и тот, что держался хозяином, напирал грудью на пришельца, оттеснял его назад и наконец спихивал с камня, так что он уже безо всякой грации тяжело плюхался в воду, поднимая брызги фонтаном. Удивительно интересно было наблюдать за ними. И чего это они? Казалось, они могут продолжать так до бесконечности. А один тюлень так и лежал, растянувшись, предоставляя другому расправляться с непрошеным гостем. «Интересно, самец это или самка? — думал Мико о ленивом тюлене. — Что это, две женщины дерутся из-за мужчины или, наоборот, двое мужчин — из-за женщины?»

Это было прямо настоящее представление. Каждый раз, как тюлень падал со скалы в воду, Туаки принимался хлопать в ладоши и громко хохотать, так что Мико приходилось зажимать ему рот огромной рукой.

И вот Питер положил всему этому конец. Он прицелился.

— Попробую-ка я по ним выстрелить, — сказал он, сверкая глазами.

По-видимому, в нем заговорил кровожадный инстинкт отца-охотника. Мико хотел было протестовать: «А вдруг он правда возьмет да убьет одного из этих милых зверей?» — подумал он. Вот жалость! В их игривости было что-то почти человеческое. Однако уже смеркалось, и он решил, что Питеру все равно не попасть, разве что спугнет их. Те, что лежали на скале, немного обсохли, и, хотя шкуры их все еще лоснились, стало заметно, что шерсть у них коричневато-серого цвета.

— Ладно, — сказал Мико. — Валяй!

— Если вы посмеете стрелять в тюленей, — раздался сзади возмущенный голос, — я сообщу об этом в полицию.

Все четверо испуганно подняли головы.

— О Господи! — произнес Питер. — Опять ты!

Он подставил левую руку под ружье, примостил дуло на бугорке прямо перед собой и положил палец на спусковой крючок.

— Не давай ему стрелять! — взмолилась она, обращаясь к Мико, а потом вскочила на ноги и закричала: — К-шш, к-шш! — так что голос ее разнесся далеко над водой.

Тюлени подняли испуганные морды и затем с невероятной быстротой соскользнули со скалы в море. В тот же момент раздался выстрел. Они увидели всплеск ярдах в десяти левее скалы.

— Если бы я знала, — сказала девочка ядовито, — что ты такой меткий стрелок, я бы не стала беспокоиться. — Потом повернулась и пошла прочь.

— Господи Боже! — негодовал Питер.

— Брось, Питер, — сказал Мико, положив ему руку на плечо, — ну чего ты из-за нее расстраиваешься?

Томми все о чем-то думал.

— А ведь уже темнеет, — сказал он. — Когда прилив заливает дамбу?

Это вернуло их к действительности. Они переглянулись, а потом как по команде вскочили на ноги и побежали во весь дух, пока не достигли вершины холма, без оглядки помчались вниз по противоположному склону и остановились, только когда добежали до дамбы и увидели, что прилив уже начался и бурлящая вода перекатывается через нее.

И тут они заметили девочку. Она стояла и смотрела на них.

— Это все из-за тебя, — сказала она Питеру. — Из-за твоей глупой стрельбы. Я бы давным-давно ушла, если бы не считала своим долгом оставаться здесь и присматривать, чтобы вы никого не убили. А потом я засмотрелась на тюленей и забыла. Что же нам теперь делать?

— Вода еще не такая высокая, — сказал Питер. — Можно перейти.

— Ну что ты, Питер! — сказал Мико. — Ты посмотри на прибой. Тут слона смоет.

— Тогда давайте переплывать, — настаивал Питер.

— Не будь глупее, чем кажешься, — сказала девочка. — Здесь почти полмили, а тянет так, что оглянуться не успеешь, как тебя в Америку унесет.

— На мой взгляд, — сказал Питер, обращаясь к темнеющему небу, — древние китайцы были единственной в мире разумной нацией, потому что они топили всех девчонок.

— Может, мы бы и правда переплыли, — сказал Мико, прикидывая расстояние.

— Да что ты, Мико, — запищал Туаки, — я же не умею плавать.