Ветер удачи

— Ты что, родной, хадиши накурился? Или шасвы нажевался? Солнце с непривычки голову напекло? Зачем ты набросился на этих парней? — накинулся на Эвриха не на шутку разозленный Аджам. — Сдурел от избытка знаний? Объясни-ка, что это на тебя нашло?

— Ты же видел. Они напали на женщину и ее спутников. Убили их, а ее хотели уволочь с собой… — растерянно промолвил Эврих, который и сам не мог понять, откуда взялись у него ярость и решительность, заставившие его броситься на помощь воззвавшей к нему женщине. И стоившие жизни трем незнакомцам …

— О Тахмаанг! Да нам-то до этого какое дело? Мы гнались за вором, а ты… — Аджам замолк и несколько мгновений взирал на Эвриха, словно впервые увидел. — Слушай, ты ведь ее не знаешь? Ты ведь с ней не знаком? Так какого же…

Он обернулся, разыскивая взглядом спасенную, и, не найдя ее, коротко хохотнул.

— Ну так и есть — сбежала! Хамдан, посмотри на него! — Он ткнул пальцем Эвриху в грудь. — Этот чудо-аррант дожил до двадцати пяти или шести лет и все еще лезет спасать первого встречного! Да тебя, братец, надо в клетке держать и за деньги показывать…

— Кстати, насчет денег. Давайте-ка обыщем их и уберемся отсюда подобру-поздорову, — вмешался Хамдан, не находивший в происшедшем ничего смешного. — Три человека, превращенные нами в холодеющие трупы, могут доставить нам массу неприятностей. Вай-ваг! Да ты ранен!

Эврих покосился на залитое кровью плечо и немедленно ощутил жуткую боль. Ну вот, только этого ему и не хватало!

Виновато улыбнувшись, аррант склонился над брошенной сумкой и извлек из нее чистую тряпицу.

— Перевяжи, чтобы встречные не пугались.

— И дернул же тебя Хаг-Хагор лезть не в свое дело! — скрипнул зубами Хамдан, ловко накладывая повязку и морщась так, словно это по его телу пробегали волны острой, пульсирующей боли. — И надо же было нам как раз сегодня тут очутиться… Вот уж истинно говорят: Боги за руку привели…

Замотав Эвриху предплечье, телохранитель, указав на первого убитого незнакомца, коротко бросил: «Обыщи!» — и направился к тому, который успел крикнуть напоследок что-то невразумительное. Аджам, явно озадаченный реакцией товарища на случившееся, нагнулся над сраженным им негодяем, и Эвриху не оставалось ничего другого, как последовать их примеру.

С отвращением он перевернул на спину человека с ловко раскроенным черепом, стараясь не глядеть на страшную рану. Срезал кошель с пояса убитого. Плохо соображая, что делает, распустил тесемки и ссыпал на ладонь находящиеся в кошеле монеты. Вместе с чогами и дакками на ладонь выпала овальная серебряная пластинка, на которой, под изображением стилизованного дерева хасы, увенчанного императорской короной, было мелкими буковками выгравировано: «Оказывать помощь и содействие».

Мысленно ахнув, Эврих покосился на телохранителей и, удостоверившись, что они заняты своими мертвецами, сунул чингак имперского сыска в стоящую подле него сумку. Хамдану с Аджамом совсем не обязательно знать, кого они с его легкой руки прикончили. Сон их от этого крепче не станет, скорее наоборот. Высыпал монеты обратно в кошель и принялся наблюдать за телохранителями.

Обшарив тела поверженных противников, они взялись обыскивать трупы мужчин, убитых еще до появления их во дворе. Ни тот ни другой не обнаружили еще одного чингака, и Эврих вздохнул с облегчением, решив, что едва ли его спутники стали бы утаивать страшную находку.

«Вот ведь угораздило!» — с тоской подумал он, протягивая подошедшему Хамдану снятый с убитого кошель.

Буркнув что-то невнятное, тот спрятал его за пазуху, с подозрением оглянулся по сторонам, проверяя, не оставили ли они на месте схватки чего-то такого, что позволило бы друзьям убитых, буде те объявятся, напасть на след убийц. Аджам между тем ловко завернул собранное оружие в подобранный плащ, тот самый, которым негодяи закутывали женщине голову, и, с усилием вскинув тяжелый сверток на плечо, вопросительно взглянул на старшего товарища.

— К храму возвращаться не будем. Надо уходить другой дорогой. — Хамдан замолк, прикидывая что-то, и спросил: — Как ты собираешься поступить с оружием?

— Отнесу к Нушапери, не пропадать же добру! — с вызовом произнес Аджам.

— Хорошо, но только никаких рассказов. И вообще никому ни словечка о наших геройствах. — Хамдан одарил Эвриха мрачным взглядом и, не дожидаясь ответа, устремился к щели между глинобитными хижинами.