Ветер удачи

Снова запахло душистой мазью, и его руки заскользили по ее талии. Затем она ощутила, как Эврих уселся верхом на ее ягодицы, и дернулась, бессознательно пытаясь высвободиться из-под него. Закусила губу и крепко-накрепко зажмурилась, ненавидя и презирая себя за трусость, дурацкую стыдливость и пронзительное наслаждение, которое испытывала от близости золотоволосого арранта.

А он между тем наклонился вперед и стал массировать ее спину так энергично, что она едва удерживалась от вскриков. Его пальцы впивались в плечи, скользили вдоль позвоночника, разминали спинные мышцы, барабанили и выстукивали ее, заставляя то напрягаться, то расслабляться. Постепенно он сбавил темп, прикосновения его становились мягче и нежнее. Вместо того чтобы мять и месить ее превратившееся в кисель тело, Эврих осторожными, ласковыми движениями принялся как бы восстанавливать его прежнюю форму, и она чувствовала, что все глубже и глубже проваливается в дремотное небытие, мечтая, чтобы эти сильные, умелые руки, дарящие ей неземное наслаждение, продолжали свою работу еще и еще…

— Ну вот и все. Теперь ты удостоверилась, что ничего из ряда вон выходящего я не делаю и любой банщик или банщица могли бы размять тебя не хуже меня, — сказал Эврих, слезая с нее и встряхивая натруженными руками, чтобы дать им отдых и расслабиться.

— Восхитительно, — томно протянула Нжери. — Разомни мне теперь плечи и бедра спереди. Я видела, как ты это делал. Не халтурь.

— Довольно на сегодня. Я устал, и мне еще надо осмотреть тяжелобольных, — попробовал увильнуть от заключительной части процедуры аррант, но Нжери, видя, что он собирается покинуть ее, решительно запротестовала:

— Не уходи! Я хочу ощутить то же, что и все твои пациентки! Почему я должна получить меньше, чем они? Это несправедливо!

— Что поделаешь? Жизнь полна несправедливостей.

— Нет-нет, не отказывай мне! Пожалуйста… — Она быстро перевернулась на спину, вызывающе демонстрируя арранту зрелые круглые груди с крупными сосками. — Где твоя мазь?..

Голос Нжери дрогнул, и она подумала, что, если проклятый аррант сделает еще шаг к двери, сердце ее разорвется. Тогда уж она точно убьет этого бесчувственного мерзавца, вызывающего у нее одновременно страх, ненависть и непреодолимое желание.

— Хорошо, не дергайся. Думай о чем-нибудь отвлеченно-успокаивающем, — уступил Эврих и, взяв на пальцы немного мази, принялся легкими движениями втирать ее в плечи молодой женщины.

«Об отвлеченном? Успокаивающем? Как бы не так!» — мысленно передразнила арранта Нжери и, взяв его руки за запястья, опустила их на свои груди.

— Я хочу, чтобы ты помассировал мне тут, — прерывающимся голосом потребовала она, и Эврих, стиснув зубы, понял, что попался в ловушку собственного мягкосердечия.

Его охватила веселая ярость, и он, наклонившись к самому лицу Нжери, вкрадчиво спросил:

— А не кажется ли тебе, что ты собралась откусить слишком большой кус? Такой большой, что и прожевать не сумеешь? Массаж, которого ты требуешь, может привести к самым неожиданным последствиям, и разумнее было бы, пожалуй, остановиться на достигнутом. Лучшее, как известно, враг хорошего.

— Довольно болтать! — прошипела Нжери, изо всех сил сжимая его запястья.

Она и сама понимала, что ни к чему хорошему ее излишне откровенные заигрывания с аррантом не приведут и разумнее было бы не будить лихо, пока спит тихо. Но, преодолев стыд и страх, зайдя столь далеко, глупо останавливаться, когда тайные ее мечтания, в которых она не желала признаваться себе до последнего мгновения, готовы вот-вот осуществиться.

— Слаб человек, — вздохнул Эврих, в то время как пальцы его начали поглаживать каменеющие на глазах соски лежащей перед ним женщины. Дыхание ее стало частым и неровным, губы приоткрылись, и даже в сумраке он отчетливо видел, как билась у нее на шее жилка, как поблескивали, точно черный шелк, рассыпавшиеся по плечам волосы.

Нжери подалась вперед, подставляя арранту свои губы и чувствуя, что набухшие груди распирает неведомое томление. Ей казалось, что они готовы лопнуть от напряжения, но тут рот Эвриха накрыл и вобрал в себя ее губы, и она, содрогнувшись от наслаждения, вцепилась пальцами в его плечи.