Ветер в ивах

И пока дядюшка Рэт расставлял тарелки, ножи, вилки, горчицу, которую он приготовил в яичной подставке, Крот, все еще вздрагивая от недавно пережитых огорчений, начал рассказывать сперва скромно, а потом все более воодушевляясь предметом рассказа, как это было спланировано, и как то было продумано, и как это просто свалилось в руки в виде подарка от тетушки, и как то удалось совершенно случайно разыскать, а то удачно купить, а вот это было куплено в результате больших трудов и строгой экономии, когда пришлось обходиться без того и без другого. Хорошее настроение окончательно вернулось к Кроту, и ему захотелось пойти и приласкать свое имущество, осветить все предметы лампой и объяснить гостю, в чем достоинство каждой вещи, и рассказать о них подробно, совершенно забывая об ужине, в котором оба так нуждались. Дядюшка Рэт, который был отчаянно голоден, но старался это скрыть, рассматривал все, наморщив брови, и серьезно кивал, приговаривая:

— Великолепно!

Или:

— Это замечательно!

В тех случаях, когда ему представлялась возможность вставить хоть слово.

Наконец ему удалось завлечь Крота и усадить за стол. Когда он всерьез занялся консервным ножом и сардинами, снаружи, со двора, донеслись какие-то звуки, вроде бы шарканье маленьких ножек по гравию и смущенные тоненькие голоса, а потом стали долетать обрывки фраз:

— А теперь все постройтесь в линеечку. Подними немного фонарь, Томми. Откашляйтесь. Не вздумайте кашлять после того, как я скомандую «раз, два, три». Где маленький Билли? Иди, куда ты запропастился, мы тебя все дожидаемся.

— Что происходит? — спросил дядюшка Рэт, прерывая свои труды.

— Я думаю, это, должно быть, полевые мыши, — ответил Крот с некоторой гордостью в голосе. — Они в это время года ходят по домам и поют песни. У них тут целое общество организовано. И они никогда от меня уже не уходят, ко мне приходят к последнему, потому что я всегда их хорошо угощаю. Они напомнили бы мне старые добрые времена.

— А ну-ка, поглядим на них! — воскликнул дядюшка Рэт, вскакивая и устремляясь к двери.

Они распахнули дверь, и их взорам предстало умилительное зрелище. Во дворе, освещенном слабыми лучами газового рожка, восемь или десять полевых мышек стояли полукругом, на шейках — красные шерстяные шарфики, передние лапки глубоко засунуты в карманы, а задние подпрыгивают, чтобы не замерзнуть. Ясными глазками-бусинками, робея, они поглядывали друг на друга, хихикая, шмыгая носами и то и дело пуская в ход рукава своих пальтишек. Когда дверь открылась, самый старший из них сказал: — Ну, раз, два, три!

И тоненькие, пронзительные голоса понеслись вверх, в воздух, исполняя старинную песню, которую сочинили их праотцы на бурых, скованных морозом полях или где-нибудь в занесенном снегом уголке, сочинили и передали потомкам, чтобы эти песни пелись в декабре на холодных улицах перед освещенными окнами. Голоса постепенно замолкли, певцы, смущенные, но улыбающиеся, искоса обменялись взглядами, затем последовала тишина. Но только на одну минуту. Потому что сверху и издалека, по туннелю, по которому они только что прошли, до их ушей долетел еле уловимый звон дальних колоколов, вызванивающих веселую и звонкую колокольную мелодию.

— Хорошо спето, ребятки! — сердечно похвалил их дядюшка Рэт. — А теперь давайте все заходите, погрейтесь у камина и съешьте чего-нибудь горяченького.

— Да-да, заходите, полевые мышки, — воскликнул Крот возбужденно. — Подумать только, совсем как в старые добрые времена! Закройте за собой дверь. Пододвигайте скамейку к камину. Теперь вы минуточку подождите, пока мы… О, Рэтти!

Крот сел на скамью, и слезы уже подступили к его глазам.

— Что же мы с тобой делаем! Нам же нечем их накормить!

— Это ты предоставь мне, — сказал очень властный в этот момент дядюшка Рэт. — Эй, послушай-ка ты, с фонариком! Подойди-ка сюда, мне надо с тобой поговорить. Ну-ка, скажи мне, тут какие-нибудь магазины работают в это время?

— Ну, конечно, сэр, — почтительно ответил старший полевой мышонок. — В это время года наши магазины всегда работают в любой час.

— Тогда послушай, — сказал дядюшка Рэт, — быстренько собирайся вместе со своим фонариком и купи…

Тут последовал длинный приглушенный разговор, и Крот расслышал только обрывки, такие, как: «Только свежего, понял?», «Нет, одного фунта достаточно», «Гляди, чтоб от Баггинса, другого мне не надо, нет, нет, только высшего сорта, если там нет, поищи в другом месте», «Да, конечно, только домашний, никаких консервов, ну, давай, постарайся!». Наконец послышался звон монет, переходящих из лап в лапы, мышонок получил большую корзинку, чтобы сложить туда покупки, и умчался вместе со своим фонариком.

Другие полевые мышки уселись на лавке рядком, как на насесте, постепенно согреваясь и яростно почесывая высыпавшие от холода пупырышки. Кроту не удалось вовлечь их в непринужденный разговор, и он заставил их одного за другим называть имена бесчисленных братишек, которые были еще слишком малы, чтобы отправиться петь песни, но которые в скором будущем ждали на это родительского разрешения.