Ветер в клетке

– Как в «короле льве»? – уточнят невинным голоском Алиса.

– Прямо как там, – усмехаясь, соглашаюсь я, и достаю для Алисы подарок – красную нить, которую завязал для нее манку Буди. – У меня есть для тебя подарок, принцесса. Дай свою руку.

– Ого, какой красивый браслет! Такой яркий, – восторженно визжит Алиса, когда я завязываю нить на ее запястье.

– Его сделал для тебя один мудрый монах. Я ждал верного времени, чтобы подарить тебе его.

И правда, лучше дня не придумаешь: сегодня нас официально развели с Ханной, а мы с Алисой стали полноценной семьей, в которой скоро станет на одного человека больше.

* * *

Невольно, я мысленно переношусь на остров Бали и погружаюсь разговор с монахом, который стал для меня отправной точкой, «волшебным пинком» для создания новой версии самого себя.

Я плакал, как гребанный ребенок, когда он на моих глазах переплетал нити для моего будущего браслета и читал молитву. Я не понимал ни слова на другом языке, но меня всего выворачивало наизнанку. У меня было такое чувство, что вся непрожитая за жизнь боль, лавиной свалилась мне на голову и завернула в свой снежный кокон.

Я не мог дышать.

Не мог думать от боли и воспоминаний, что ледяными иглами вонзались в кожу.

Я мечтал о смерти, настолько мне было херово и стыдно…за эти слезы.

За слезы очищения.

За самые важные слезы в моей жизни, которые я должен был выплакать в возрасте Алисы.

Чтобы больше никогда не переносить свою боль на нее, и не лишать ее главного, чего был лишен я – родительской любви. Безусловной и всеобъемлющей.

– Ты закрываешься от всего. Я вижу, – шептал монах под аккомпанемент моих утихающих всхлипов. – Сам закрываешься. Ничего и никого в свою жизнь не пускаешь. Почему?

– Мне страшно, – слова сами вырываются из губ, подсознание выдает их на одном дыхании.

– Ничего не впускаешь, кроме денег…о теле так много думаешь, что забываешь про душу, – продолжает считывать информацию с моего поля, монах. – Страх из тебя камень делает. Бесчувственный и холодный, но не такой ты внутри. Лишь близкие знали. Боишься? Чего так боишься?

– Я разрушаю все, к чему прикасаюсь, – находясь в легком трансе, вновь автоматически отвечаю я. – Черт возьми, я уничтожаю это. Стираю с лица земли.

– Ты можешь переписать этот сценарий. Как и любой другой. Ты знаешь об этом?

– Не могу…это невозможно.

– Он пророс с корнями?

– Да.

– Представь эти корни в своем теле. Представь этот сценарий в своем теле, – шепчет монах, пока я чувствую, как меня самого бросает то резко в жар, то в холод. Хочется кричать, когда я ощущаю деструктивное убеждение, как груду тяжелых камней в клетке своих ребер.

– Я представил, – за каждый выдох приходится бороться. Мне начинает казаться, что эта гипнотическая медитация может убить меня. Возможно, так всем будет лучше.