Ветер в клетке

Я не верю своим ушам, черт возьми. И даже триумфа от его слов не чувствую. Мне действительно его жаль.

Да, Миш, я была очень удобной для совместного быта. Никто и не спорит. И я бы сейчас тебя с температурой не бросила. Как и многие другие настоящие девочки, которых интересует что-то больше своей внешности.

– Но ведь ты сам таких выбираешь. Кукол. Попробуй сменить фокус.

– Никто никогда обо мне так не заботился, как ты. Никто никогда так не поддерживал. Все, что я ощущаю последние три года – это всепоглощающую пустоту. И она сжирает меня изнутри, – он хватается за ворот футболки и эмоционально оттягивает его. – Я хочу детей, Мира. Хочу, но только с тобой. Скажи мне, что ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты меня простила? Я буду делать все, что ты хочешь. Больше никакого раздельного бюджета, больше никаких предательств…только потеряв тебя, я осознал, насколько сильно ты нужна мне.

Я отрицательно качаю головой, жестом останавливая монолог Майкла.

– Миш. Нельзя вернуть прошлое.

– Но у нас были хорошие моменты, Мира. Я вспомнил, как ты поддерживала меня, когда я потерял друга…я не мог встать с постели две недели, и все это время ты просто была рядом и держала меня за руку. Поддерживала во мне гребанную жизнь. Ты нужна мне, прошу, Мира…я раскаиваюсь, неужели ты не видишь? Не веришь? И ничего больше не чувствуешь? Три года гораздо меньше, чем десять лет, которые мы прожили рука об руку…

– Три года достаточно для того, чтобы забыть даже как ты выглядишь, – ровно отвечаю Майклу правду я. – Я не держу на тебя зла, Миша. Если бы держала, и слова бы тебе сейчас не сказала. Развернулась бы и ушла. И да, я помню все хорошие моменты, как и плохие. И я благодарна тебе за все, а особенно – за эту измену, которая привела к нашему расставанию. Я очень счастлива сейчас. И если бы не та ситуация, я бы никогда не стала работать над собой, никогда бы не узнала и не раскрыла бы в себе те самые грани, что сияют во мне сейчас…но знаешь, я все равно всегда тебя поддержу. И я понимаю, что если ты приехал сюда, то произошло, что-то очень серьезное.

Я вижу, как глаза Майкла начинают блестеть от едва сдерживаемых слез. Без лишних слов я просто сажусь с ним рядом, и касаюсь кончиками пальцев его плеча.

– Миш, ты все можешь мне рассказать. Мы были лучшими друзьями.

– Месяц назад умерла мама, – закрывая ладонью глаза, нервно выдыхает он. Его плечи слегка трясутся, и мое сердце сжимается от боли за него, и от бесконечного сожаления из-за того, что из жизни ушла такая прекрасная женщина. – И ее последние слова для меня были о тебе, Мира. Она сказала, что из всех моих девушек, ты была и остаешься самой лучшей. Что именно ты была бы прекрасной матерью, хозяйкой и женой. Да и последние три года, она частенько ругала меня за то, что я так и не предложил тебе нормальный брак. Она ведь думает, что мы из-за этого расстались. Что ты не выдержала неофициальных отношений. А я так и не смог признаться ей. Не сказал, что это я – последнее дерьмо. Я тебя предал. А теперь расплачиваюсь, не могу вновь что-либо почувствовать. Лишь меняю одну модель на другую, чтобы скрасить бесконечное одиночество, – как на духу выкладывает все Миша.

– Мне очень жаль, что Светлана Александровна умерла. Я знала, что она болеет. Я писала ей иногда…год назад, она сказала, что полностью выздоровела и я…

– Рецидив сожрал ее за один месяц, – едва ли не всхлипывает Майкл, и я не выдержав, тепло обнимаю его, поглаживая по спине.

– Поплачь, Миша. Проживи эту боль. Мне, правда, очень жаль. Она была великолепной и доброй женщиной…, – я пытаюсь отдать ему все тепло, которое только могу, удерживая его в своих руках.

Удивительно, насколько сильно я изменилась. Я искренне обнимаю человека, которого ненавидела и столько раз в сердцах проклинала. А сейчас, я вижу его маленьким, раненным ребенком, которому необходима базовая первая помощь. Разве можно ненавидеть невинного ребенка? А человек, проживающий утрату родителя – это всегда невинный ребенок.

Я шепчу ему слова утешения, едва ли не убаюкивая в своих руках. Когда его эмоциональная агония заканчивается, Майкл выдыхает:

– Спасибо, Мира. Это именно то, чего мне не хватало. Твоей поддержки. И я, правда, хочу, чтобы ты была счастлива.

– Тогда просто отпусти меня. Не забывай, но отпусти. Искренне и глубоко. И знай: я счастлива. И я всегда поддержу тебя, если тебе нужна будет моя помощь. Вспоминай мое тепло, когда тебе снова станет плохо. Потому что это все, что я могу тебе дать. Мое тепло. Мое прощение. Мою любовь к тебе, как к бесценному опыту в жизни.

– Говоришь, как отлетевшая, что поймала дзен и верит в то, то все – есть любовь, – усмехается Миша. – И смерть, и война, и голод…

– Как бы банально это ни звучало, но это так. Все есть Бог. А Бог есть любовь.

– В Москве этого ощутить невозможно.

– Это возможно ощутить где угодно, если это то, что ты носишь внутри.