Ветер в кронах

— Электрики сейчас приедут. Свет отключили за неуплату. Но я договорился, они подключат. Потом сама разберёшься с долгами.

Катя кивнула.

Поковырявшись с замком, она распахнула настежь двери чёрного хода, за ними увидела захламлённый двор, сарай и заросший бурьяном огород. Парадную дверь тоже открыла, чтобы проветрить это затхлое помещение, отгороженное от непрошеных насекомых москитными сетками. Плохо помытый холодильник она тоже открыла настежь, искоса поглядывая на Глеба, который, уткнувшись в телефон, похоже забыл и про неё, и про то, где вообще находится.

Он явно был из тех, кто везде чувствует себя как дома. А Катя, как настоящая женщина, ринулась наводить уют.

Чужое постельное бельё, без сомнений, просилось в стирку. И она уже сняла его, когда в косяк входной двери постучали.

— Здравствуйте! — не дождавшись приглашения, вошла женщина в цветастом халате и косынке, но на застывшую с подушкой в руках Катю глянула лишь мельком, обратившись сразу к Глебу. — Глеб Александрович, простите, что беспокою, но раз уж заехали, просьба у нас к вам.

Глаза от телефона Глеб поднял, но с дивана так и не встал, ожидая, что же скажет неожиданная гостья.

— Распорядитесь вы снести этот забор, — красноречиво показала она себе за спину. — Сколько уже можно через дыры лазить?

— Не могу, — Глеб всё же встал, убирая телефон в карман, видимо, понимая, что двумя словами не отделаешься. — Не моя территория. Краевая. И пирс принадлежит ей и маяк.

— Ну, разве ж нельзя с ними как-нибудь договориться? — не сдавалась женщина. — Вы же мэр, как-никак. А мы тут столько лет мучаемся.

«Мэр?!» — Катя так и застыла, сжимая в руках отсыревшую подушку. Лицо Глеба стало серьёзным: хмурая морщинка между бровей, взгляд исподлобья.

— Можно, — столешница слегка прогнулась под тяжестью, когда он присел на стол, сложив руки на груди в замок. — Но вы бы написали прошение, собрали подписи, принесли в мэрию, а там, глядишь, я и дал бы этой бумаге ход. А чтобы вот так, волевым решением — не могу, — развёл он руками. — Я всего лишь мэр Острогорска. Только на территории города могу распоряжения отдавать.

— Как плохо-то, — сокрушённо покачала головой женщина, явно разочарованная ограниченной властью мэра, а, может, тем, что придётся самим делать лишние телодвижения, и выглянула из-за широкой спины Глеба на Катю. — А ты, милая, располагайся. Что надо, не стесняйся, приходи. Меня Лидия Ивановна зовут. Соседка я ваша.

— Спасибо. Я — Катя.

— Вот не думала, что у Эдуарда Леонидыча такая молоденькая дочь. Он и не говорил-то про вас никогда, — поджала она губы. — Но я тут как смогла прибрала, дом держала в порядке. Не обессудьте, если что.

Женщина откланялась и вышла, Катя ей даже «Спасибо!» крикнуть не успела. Да и хорошо, что не успела.

— Как же, убралась она, — хмыкнул новоявленный мэр. Он повернулся к Кате, но сам больше посматривал в окно. — Она ж сдавать его собралась на лето. Говорят, и постояльцев уже нашла. И деньги немалые запросила. Оставалось только электричество включить. А ей отказали.

— Она разве не знала, что на дом завещание есть?

— Вот ты у неё и спроси, знала она или нет, — опёрся Глеб на стол. — Даже если и знала, то никак не ожидала, что родственнички объявятся. Им потому забор этот покоя не даёт, что без него они бы свои курятники отдыхающим стали посуточно сдавать. А так вроде и море в двух шагах, а вид не тот, и обходить преграду приходится.

Катя подошла и тоже выглянула в окно. Через двор открылся вид на рыжую скалу, пластинчатую и осыпающуюся. Правее, между скалой и повернувшим вниз к морю высоченным забором, за джипом, виднелась синяя полоска бесконечной воды.

И словно вместе с увиденной картинкой включилось обоняние — Катя почувствовала, как в открытую дверь пахнуло йодом и чем-то ещё, морским, но не особо приятным.

Она сморщила нос.

— Поживёшь здесь подольше — привыкнешь, — сзади обняли её за плечи руки Глеба. Стиснули железной хваткой. Он шаркнул по её щеке жёсткой щетиной, когда выглянул в окно, заставив невольно отстраниться.

«Если он думает, что я теперь его вечная должница, — Катя откинулась на крепкое плечо, сопротивляясь тяжести его тела, — то сильно ошибается. Я его ни о чём не просила».

А о чём подумал Глеб, она так и не узнала, потому что он просто повернул Катю к себе и ни о чём не спрашивая, впился поцелуем в насмешливо поджатые губы. Она и пикнуть не успела. Да и сопротивляться пыталась недолго. Дёрнулась вяленько, словно получив укол парализующего вещества, и затихла.

Щетина кололась. Дыхание частило. Язык волновал. Целовался Глеб хорошо.

Катя закрыла глаза, и даже ответила, немного паникуя. И удивилась, что не услышала, когда подъехала машина, пока Глеб вдруг не остановился.

— А вот и электросети, — глянул он в окно, как ни в чём не бывало. Словно вообще тут рядом стоял. — Быстро. Могут, когда хотят. Сейчас будет тебе свет.

Он уже дёрнулся уйти, но развернулся и, резко откинув её голову ещё раз поцеловал, придерживая за шею.

— Контрольный, — хитро улыбнулся он, заглядывая девушке в глаза. И тут же выскочил за дверь.