Ветер в ночи (ЛП)

Только в первый день, когда они направились на юг вдоль восточного побережья, приближаясь к внешней границе земель его народа, он внимательно рассмотрел камешек, хранившийся в кармане его серо-зелёного плаща.

Какие неизвестные причины вынудили хейнасов вызвать во второй раз именно его из всех анмаглаков?

Он не мог найти ответ.

Что хуже всего, следующие два дня, теперь, когда он больше не цеплялся за загривок клуассаса, у него появилось слишком много времени, чтобы думать. То и дело в памяти всплывали лица Леанальхам и Глеаннеохкатвы, отставленных в горе без помощи или утешения. Но на третий день он начал всматриваться в береговую линию, поскольку Бротандуиве дал ему четкие указания относительно того, что искать.

Когда за бортом показался пляж, и он увидел, что прямо над ним возвышается пик отдаленной горы, у него закололо в груди. Ему было трудно дышать, когда он отошёл от борта и приблизился к хозяйке судна.

Команда без колебания поделилась с ним своими и без того скудными припасами. Оша чувствовал себя недостойным: он был здесь только потому, что греймазга нарушил священную клятву. И все же вызову нельзя было отказать, или священные связи с хейнасами могут быть потеряны — и всё по вине Оши. Если хейнасы позвали его, он ответит.

Поэтому он сошел в спущенный на воду ялик и позволил везти себя к берегу. Оставшись в одиночестве, он направился к горам.

Голос Бротандуиве пронзал его ум словно нож.

В прошлый раз, когда он совершал путь сюда, его глаза были завязаны и он следовал за старшим членом касты, но знал, что потребовалось три дня. Теперь же он шел с открытыми глазами, направляясь прямо в горы… пока не увидел другой пик, ближе и со сломанной вершиной.

По пути встречались бурные реки, обеспечивая его и пресной водой, и рыбой. Он старался не думать о своих повседневных потребностях. Не торопясь, он нашёл крепкий сук и сделал факел, используя вещи, взятые с рыболовного судна. Оша знал, что факел понадобится.

Под конец третьего дня он нашёл скат. Его задний конец был частично скрыт выступом. Он никогда не заметил бы его, не зная точно, что искать.

Он помнил подъём на него, когда, ничего не видя, поскользнулся и съехал на скалистые обломки в его основании. Поколебавшись немного напоследок, Оша поднялся вверх ко рту тоннеля… и остановился.

Он встал на колени и ударил стилетом по кремню, чтобы зажечь факел. Шаг за шагом продвигаясь вперёд, он слышал лишь эхо своей поступи, отдающейся от грубых каменных стен. Он спускался всё ниже, а потом тоннель повернул, и он начал чувствовать лёгкое головокружение, воздух стал неприятно теплым.

Стены были неровными, но пол — гладким, а затем он внезапно вышел из тоннеля в пещеру. Его глаза немедленно уловили единственное яркое пятно.

Большой овал из мерцающего металла с него ростом был вделан в дальнюю стену.

Мелко выдохнув в горячем воздухе, он направился к нему. Левой рукой поднимая факел, он пристально оглядел металлическую пластину. Его глаза уловили едва различимый прямой шов. Овал, казалось, был разделен сверху вниз на две половины по центру, но он не видел ручки или способа открыть их. Оранжево-желтый свет факела вспыхивал на идеально отполированной поверхности, окрашивая серебристый металл, слишком светлый для стали.

Портал был сделан из того же самого материала, что его инструменты и оружие анмаглака.

Оша уставился на него, вспоминая слова Бротандуиве: «Оказавшись в пещере, ты поймёшь, что надо делать. И когда достигнешь портала из белого металла Пылающих…»

Оша мысленно прервал греймазгу, не дал ему закончить. Здесь и сейчас в этом не было никакой необходимости, поскольку он не в первый раз стоял у этих дверей. В прошлом ему разрешили снять повязку с глаз, как только он очутился в этой каменной палате. Путь сюда хранился в тайне, но анмаглаки доверяли новичкам достаточно, чтобы позволить стать свидетелем того, что происходило потом.

Оша правой рукой потянулся к левому рукаву и достал из скрытых ножен стилет. Протянув его вперёд, он коснулся кончиком лезвия портала.

Линия толщиной в волос начала расширяться, поскольку портал начал открываться…

* * *

— Винн, ты здесь?

Оша затих и оглянулся, а Винн чуть не подскочила, услышав голос Николаса. Она заметила, что Оша опустил голову, а затем, прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, ответил:

— Мы здесь.

Расстройство Винн перешло в возмущение, когда она увидела, что Оша снова замкнулся. Так много времени потребовалось, чтобы найти правильный момент, заставивший рассказать о его прошлом… рассказать, что так сильно изменило его.

К ним подошёл Николас. Его волосы были в беспорядке, а под глазами темнели круги.

Все еще сердясь на него, она внезапно почувствовала себя виноватой. По крайней мере, он вышел из своей каюты.

— Я стучался в вашу дверь, но никто не ответил, — сказал Николас. — Я не могу больше просто лежать на койке, и мне… Я проголодался. Возможно, это хорошо, поскольку я не чувствовал ничего с тех пор…

Он не договорил, но Винн поняла: с тех пор, как пришло письмо от его отца. Она попыталась улыбнуться, чтобы скрыть своё негодование.