Ветер в ночи

Оша вспомнил одного из своих первых учителей, когда он был ещё простым помощником. Учитель показывал ему другое оружие, из стали, привезённое из человеческих земель.

Это были бронебойные стрелы… использующиеся в войнах.

Оша панически сглотнул, но его рот полностью пересох.

Последний предмет был опять-таки сделан из ярко-белого металла и походил на плавно изогнутый круглый прут… но концы загибались в другую сторону.

Сначала он даже и не понял, что это. Предмет был немного похож на основу короткого, разборного лука анмаглаков, что они брали с собой на задания. Но гораздо длиннее, полукруг изогнутой дуги прерывался. И он совсем не разбирался.

В отличие от меча, все остальное было подобно оружию анмаглаков, но одновременно так сильно отличалось от него, что совершенно не подходило защитникам его народа. Если бы оружие было сделано для анмаглаков, то не лежало бы рядом с мечом. Кому предназначались эти предметы?

Он поднял глаза на первого хейнаса и указал на меч:

— Куда мне отнести его? Для кого это?

Ни один не ответил, и он начал сомневаться, поняли ли его слова.

Первый вдруг стремительно двинулся к нему.

Оша поспешно отступил на два шага, но тот остановился у меча. Существо подцепило лезвие когтями и толкнуло остриём назад. Меч снова подкатился к ногам Оши, и хейнас указал на клинок… а затем на него.

Страх и отвращение всколыхнулись в Оше. Он не мог поверить в собственное предположение.

Первый хейнас зашипел — словно воду плеснули на раскалённый камень. Он поочерёдно указал на руки Оши.

— Чего ты хочешь? — выдохнул юноша, с трудом дыша горячим воздухом.

Существо сомкнуло свои когтистые пальцы на запястье другой руки и будто сняло что-то. А потом вытянуло руку, словно отбрасывая это в сторону.

Оша коснулся своего левого запястья. Все, что он почувствовал, это вложенный в ножны стилет под рукавом. Хейнас оживлённо повторил то же самое движение, и Оша отступил ещё на шаг.

— Нет. Я — анмаглак! При мне дары вашего народа, они доказывают это!

После его сердитого крика все трое быстро поползли к нему.

Оша колебался, неспособный напасть на них… неспособный совершить ещё одно кощунство. Один сомкнул свои когти вокруг его левого запястья, и Оша закричал.

Из-под этого жгучего захвата на его рукаве поплыл дым.

Когда ещё двое прыгнули на него, Оша замахнулся. Его кулак поразил первого, и дрожь прошла по руке, будто он ударил камень. Он услышал шипение обожжённой плоти даже раньше, чем почувствовал дикую боль.

Когтистые руки прожигали его одежду, пока он пытался отбросить их. Это походило на борьбу с детьми, сделанными из раскалённого черного металла, и везде, где они касались его, от одежды поднимался дым, а тело прорезала острая боль… пока он не упал.

Они вырвали из-под его обугленных рукавов стилеты прямо в ножнах. Боль оставила его полуслепым, в полубессознательном состоянии корчиться на грубых камнях плато. Он чувствовал, как они обыскивают его в поисках ножа-косторуба и гарроты. Найдя, они отступили, и он попытался откатиться подальше.

Отчаянно цепляясь за сознание, он с трудом мог видеть. Все, что он разобрал, это одинокий силуэт на краю пылающей трещины. Хейнас бросил его инструменты и оружие в пропасть, и Оша закричал от потери, причинившей ему больше страданий, чем физическая боль.

Он чувствовал себя так, будто его тело было полностью покрыто ожогами, и не смог удержаться в сознании — мир перед его глазами почернел.

Спустя какое-то время он медленно открыл глаза. Он не знал, сколько минут прошло, и просто лежал в пылающем воздухе. Когда он, не вставая, поднял голову, то обнаружил, что один из хейнасов остался.

Он, по-прежнему сидя на корточках, указал на меч.

Все еще дрожа, Оша попытался встать на ноги.

Хейнас оглушительно завизжал — словно металл заскрежетал по камню.

Он помчался к наконечникам и другому белому предмету, схватил их и изо всех сил швырнул — они упали рядом с клинком. Потом существо кинулось к краю плато и спрыгнуло в пропасть.

В глазах Оши стояли слёзы.

Как будто бы мало было того, что его изгнали из анмаглаков. Пылающие выдали ему что-то человеческое, в глазах его народа — настолько мерзкое, что его все станут избегать… и прогонять отовсюду.

Он без сил упал на спину. Если он пролежит достаточно долго на такой жаре, то, может быть, просто умрёт — это был бы лучший исход. Он закрыл глаза, ожидая, когда боль утихнет и всё закончится.

«Вставай».

Оша дернулся, приходя в себя. Сначала он не понял, действительно ли очнулся… пока резкая боль на коже и сухой воздух в лёгких не подтвердили этого.

«Вставай… сейчас же!»

Услышав этот голос, он с усилием открыл глаза, но увидел лишь темноту, прорезаемую мерцающим светом пропасти, отражённым от камня. Даже эта картина расплывалась перед глазами.

«Мы служим… даже после смерти. Так зачем так бесполезно тратить свою жизнь?»

Кто был там? Кто говорил с ним?