Ветер в твои паруса

В машине она притулилась к дверце и закрыла глаза. Павлу показалось, что она задремала. Целый день на ногах, не мудрено. Девочка все-таки. Жаль, что завтра он уезжает. Надо было бы познакомить ее с отцом.

— Павел, — позвала она.

— Я думал, вы уснули.

— Нет, я не сплю. Я думаю… Знаете, когда я сегодня подходила к дому и увидела машину, я представила себе, что вот ехал по дороге человек, очень торопился, а тут, у нашего забора, ему под колесо попал ржавый гвоздь и проткнул баллон. Человек долго ругался, потом подошел к забору…

— И стал кричать на хозяев, чтобы они не кидали где попало ржавые гвозди, — докончил Павел.

— Нет, не так… Он посмотрел, нет ли во дворе собаки, потом прошел по аллее, пригнув голову, чтобы не выколоть глаза, поднялся на крыльцо, увидел меня и маму, забыл о том, что торопится, и попросил напоить его чаем.

— А потом?

— А потом не знаю… Уехал, должно быть. Ехал и знал, что теперь всю жизнь будет иногда просыпаться среди ночи, смотреть в потолок и думать, что лучше бы он не поднимался на это крыльцо. Лучше бы он проехал мимо. Он ведь и так проехал мимо, только вот теперь просыпается по ночам и курит…

Она сказала это и зажмурилась. Ей захотелось домой, к маме, уткнуться в подушку и плакать. Чтобы мима успокоила ее, сказала бы, что так нельзя. Так не бывает. Сейчас он свернет на Минское шоссе…

Павел молчал. Он чувствовал, как в нем нарастает глухое раздражение. Зачем она говорит все это? «Я не хочу на два часа…» Может, я тоже не хочу… Сидит и рассуждает, видите ли, вслух. О том, что мир случаен, что можно проехать, пройти мимо, а у самой завтра свадьба. Венька бы ей за это всыпал. Ты не бойся, не переживай за меня, я не буду просыпаться по ночам. Сейчас я сверну на Минское шоссе…

И вдруг почувствовал страх. Самый обыкновенный страх, что ее не будет. «Чертовщина какая, — подумал он. — Этого еще не хватало. Ноги у нее точеные? Глаза как блюдце? Так я этих ног и глаз, слава богу, повидал. Не ходил монахом». Он говорил себе все это и знал: говори не говори, а отпустить ее от себя он просто не может. И, уже не думая, уповая на то, что «там видно будет», он, сразу успокоившись, сказал:

— Знаете, Нина, тут поблизости есть пельменная. Великолепная кухня, говорят, лучшая в Союзе…

И туг он вдруг вспомнил о капитане Варге! Это же надо, свинство какое — Александр Касимович вот уже месяц в Москве, лечит свой радикулит, а он только сейчас вспомнил о нем!

— Нина, — сказал он, — сейчас мы с вами поедем к капитану Варгу.

Нина подняла голову:

— И вы только теперь говорите об этом! Когда времени уже…

— Да плюньте вы на свои часы! — разозлился Павел. — Что за дурацкая манера, честное слово! До свадьбы еще далеко. Не помрут там ваши гости…

Она повернулась к нему и рассмеялась так весело и простодушно, что Павлу стало стыдно за свое недавнее старческое бормотание — ничего она такого не думала, не рассуждала о превратностях жизни, просто она сестра Вени, а это значит — будь готов ко всяким неожиданностям, Строевы, они такие. И Нина, словно бы подыгрывая ему, словно вовлекая его в шутливый заговор, сказала:

— До свадьбы еще далеко. За это время не то что к Варгу, на Чукотку слетать можно.

— Давайте лучше все-таки сначала к Варгу, — улыбнулся Павел. — Навестим старого капитана.

Павел знал Москву, как свою ладонь, и поэтому был обескуражен, когда, проехав улицу несколько раз туда и обратно, так и не смог найти нужный переулок. На помощь пришел дворник. Он молчаливо ткнул метлой куда-то в подворотню. Павел с опаской проехал под темными сводами, и они очутились в деревне… Огромный двор, скорее пустырь, сплошь зарос травой и лопухами, меж деревьев на веревках сушилось белье. И стоял один большой дом. Очень большой деревянный дом на каменном фундаменте, еще, должно быть, уцелевший от московского пожара.

— Старый бродяга… Он и в Москве сумел разыскать себе жилье по вкусу, — рассмеялся Павел. — Ну-ка, поднимемся по этим скрипучим ступеням.

На двери висела записка: «Ушел на базар. Скоро буду. Если не задержат дела».

— Лаконично, — сказала Нина. — Как вы думаете, дела его задержат?

— Вряд ли. Водку он не пьет, пиво тоже.

— Ну, тогда подождем.

Они спустились во двор и сели на скамейку. К ним подошла большая дворняжка, увешанная репьями, посмотрела доброжелательно, улеглась рядом и задремала.

— Пока капитан выбирает на рынке говядину, — сказал Павел, — я расскажу вам о нем. Я много видел всяких моряков…

7

Он действительно много видел моряков, самых что ни на есть просмоленных, продубленных и прокуренных, таких, что за версту видно — вот идет моряк божьей милостью, сто раз тонул, выпил десять бочек рому и перелюбил всех красавиц во всех портовых городах мира.

— Так вот — все они пижоны перед Александром Касимовичем Варгом. Этот милейший человек, родившийся в Твери, уже с детских лет был отмечен необычностью своей фамилии: Варг не мог стать ни аптекарем, ни бухгалтером, ни врачом, потому что бухгалтер Варг — это одно, а капитан Варг — совсем другое.