Ветер забытых дорог

Поединки были особенно жестокими еще потому, что небожители давно утратили искусство мечеборства, которое было памятно Дайку по его вещим снам. Они дрались как попало, равно без правил и без умения, так что со стороны особенно становились заметны ничем не прикрытые ярость и страх.

Настала пора показать себя и Сияющему. Когда тиресы закончили сводить счеты между собой, в круг вышел Дайк. Он хотел биться сам, чтобы почувствовать себя одним из небожителей, принять участие в жизни Сатры в одно из самых трудных и острых ее мгновений.

– Осторожнее, Дэва, – напутствовал его Итвара.

Дайк дошел до середины круга и остановился, ожидая поединщика.

Никто не шевелился. Толпа молчала. Увидеть, как будет драться Сияющий, хотелось всем. Но ожидание затягивалось. Похоже, у тиресов не находилось бойца, готового выйти против незнакомца, который явился в Сатру в столбе белого света. Насупившись, Сатвама прикидывал, не выслать ли ему кого-нибудь из своих, но скупился: что, если Сияющий уложит противника насмерть? Ради чего терять верного сподвижника?

Сатвама не видел разумных причин жертвовать своим небожителем. Зато видел такую причину Дварна. Обведя взглядом приверженцев, он решительно указал рукой:

– Бейся ты, Адатта.

«Пусть все запомнят, – подумал тирес, – что мои „верные“ пойдут за меня в огонь».

Молодой небожитель Адатта слегка побледнел, но он недаром выбрал своим вождем Дварну Твердого: об отступлении не могло быть и речи.

– Помни, честь дороже жизни, – напутствовал юношу тирес. – Рядом со мной не место трусу.

Мысленно Дварна еще раз проверил свой расчет. Должно быть, Сияющий могуч, как древние. Зато толпа пусть видит, что лишь сторонники Дварны способны идти в неравный бой с любым врагом.

Адатта встал против Дайка – хорошо сложенный, мужественный красавец с копной золотистых волос. Таких ребят Дварна любил приближать к себе: он не терпел убогих и слабых, как Орхейя и другие любимцы тиреса Тесайи. Адатта носил украшения из золота – под цвет волосам; его голову охватывал обруч, украшенный кружками из оранжево-красного сердолика.

С тех пор как Дайк просиял, память небожителя Дасавы сопровождала его и наяву. В том, как он держал меч, угадывался воин Сатры времен расцвета. Адатта глубоко вздохнул, как перед прыжком в холодную воду, и бросился на Дайка первый, не разбирая, куда наносит удары. Он двигался быстро, беспорядочно и отчаянно. Дайку ничего не оставалось, как метнуться от него в сторону, чтобы парень сам не наткнулся на его меч. Но стоило Адате помедлить – хотя бы для того, чтобы прикинуть, куда делся ушедший из поля зрения поединщик, – Дайк ударом кулака сбил его с ног.

Небожитель вскочил сразу же и, не успев даже распрямиться, снова бросился на врага. Дайк отбил слишком медленный из-за сильного замаха удар, и парень сам, без особой помощи противника, больше от собственного разгона растянулся ничком. Адатта перевернулся, оперся на руки, потом встал на четвереньки – волосы облепили мокрое от пота и грязи лицо. Небожитель издал что-то между рыком и всхлипом и рванулся на Дайка, наставив клинок.

…Встал он и в третий раз – шатаясь. Обруч с головы юноши, конечно, уже упал. Совсем близко Дайк увидел оскал его стиснутых зубов и пустые, безумные глаза. Дайку казалось, что у Адатты одна цель – броситься на его меч и умереть; он не останется лежать, пока в силах подняться.

Дайк крикнул: «Не вставай! Закончим!» Адатта не слышал его. До сих пор – в жизни, а не во сне – Дайк дрался всего один раз: с рыцарем Денелом после их ссоры в доме Гвендис. Дайк отступал, не решаясь нанести противнику удар, после которого тот бы уже не встал: боялся, что слишком тяжело ранит или даже убьет его. А без этого Адатта, хрипя, через силу подымался на ноги опять и опять.

Пока небожитель в очередной раз возился на затоптанном снегу мостовой, Дайк отскочил в сторону и вложил в ножны меч.

– Все, я не дерусь больше! – Он обернулся к Дварне. – Отзови своего мечеборца, что же ты не отзовешь? Не смерти же ты его хочешь!

Адатта успел подняться и кинулся на него опять. Дайк не отступил и не шевельнулся, глядя на небожителя гневным и одновременно остерегающим взглядом, словно говоря: «Ну, посмей!..» По толпе зрителей пролетел вздох: сейчас Сияющему конец! Но Адатта все-таки не ударил Дайка. Небожитель споткнулся в шаге от него, оперся на опущенный длинный клинок и остановился…