Ветхозаветная библейская критика

В связи с вопросом о подлинности состава и материалов данного текста священных книг возникает проблема подлинности самых сообщаемых им сведений о жизни мира, человеческой истории и чудесах промысла Божия в последней. Вопрос этот уже выходит за пределы собственно библейской критики и подлежит ведению чистого богословия и апологетики. Но есть тут сторона подсудная и библейской критике. Никто теперь не будет искать в Библии уроков по естествознанию, по наукам точным и вообще по всяким наукам как таковым. Библия есть иная наука, наука духовная: о тайнах спасения. О вещах же позитивных, подлежащих ведению разума и рационального познания, она говорит разговорным, обыденным, а в силу древности и детским языком. Она, хоть и написана по вдохновению свыше, на написана людьми и для людей, а потому, и совершенно естественна, т.е. и ограниченна и дефективна, вполне соответственна ограниченности и дефективности человеческой природы. Она не раскалывает нашего черепа никакими кольями насильственных, невместимых вещаний об абсолютных тайнах. Она лишь сублимирует обычные познавательные возможности нашего разума до пределов сверхразумного и затем переводит бессильный разум в более мощное и вещее сердце наше, которое способно, если только чисто, зреть уже Бога. Сила сердца не только в чудесном голосе совести, но и в жажде красоты и любви. Оно есть орган не только этики, но и эстетики. Разум, очищаемый в горниле сердца совестью, высветляемый красотой и окрыляемый любовью, и есть путь Библейской мудрости. Именно этим сверхрациональным и даже рациональным путем Библия отвечает на религиозные искания человеческого духа, а не на его позитивно-научные запросы. Бесплодно и нецелесообразно продолжать искусственные, натянутые сближения Моисеева сказания о шестидневном миротворении с бывшими, настоящими и будущими, текущими и меняющимися научным теориями и гипотезами, ибо обязательна для нас в этом лишь глубочайшая мудрость догматического учения об абсолютно Едином Начале всего, о Творце всего из ничего (никакой предсуществующей материи, что было бы другим богом) и о даровании Творцом этой, созданной, так называемой «материи» сил и законов, по которым уже она сама в закономерной постепенности, в положенные времена и сроки раскрывает полноту космической жизни: «да будет твердь… да будут светила… да явится суша… да произведет земля… плодитесь и размножайтесь!» Многое в словесной плоти Моисеева повествования есть только скромное повторение праотеческих колыбельных сказаний первобытного человечества, что принадлежит к области так называемого фольклора со свойственными последнему мифологемными пережитками, былинно-богатырскими стилизациями и преувеличенными чудесами, чем и окрашены все предания о патриархальном периоде и вся дальнейшая национально-политическая история израильского народа. Нельзя ничего другого и ждать от древневосточной истории. Это ее естественный стиль. Надо уметь его понимать как древний язык человечества. В этот древний язык неустранимо входят и элементы мифа в научном, положительном, благородном смысле этого термина. Глубочайшие догматические идеи как естественного, так и сверхъестественного откровения на языке первобытного человечества закутаны в пелены мифологем. Немало этих пережитков мифологем в книге Бытия: говорящий змей, география земного рая, любовь небожителей к дочерям человеческим, борьба Иакова с Богом и тому подобное. Древнему языку свойственна и народно-поэтическая форма. В Библейские книги включено много готовых кусков народной песенной литературы, например, благословение Иаковом своих сыновей, песнь по переходе через Чермное море, песнь Деворы о победе над Сисарой и так далее. Из песни слова не выкинешь. Они переписывались буквально. А поэзия вообще, народная в частности, немыслима без гипербол и фантазии. Девора поет, что «звезды с неба с путей своих сражались с Сисарою» (см. Суд. 5:20). Не только в этом случае, но и в сражении под Гаваоном Иисуса Навина с аморреями, когда остановлено было солнце (Нав. 10:12), чтобы одной кучке сражающихся было удобно добить другую, вовсе не нужно было беспокоить небесные светила и нарушать всю небесную механику. Это просто язык народной поэзии. Кстати, неизвестный автор книги Иисуса Навина на этот раз даже и помогает неискушенному в науке читателю выйти из затруднения. Он прямо сообщает нам, что сведение об этом необычайном чуде он почерпнул из сборника народных былин, увы, для нас потерянного, имевшего даже заглавие Сефер ҳа-Яшар «Книга Праведного». Он говорит (Нав. 10:13):

«Не это ли написано в Книге Праведного: „Стояло солнце среди неба, и не спешило к западу почти целый день“?»