Ветхозаветные пророки

Слушай, народ Мой, Я буду говорить, о Израиль!

Я, Бог, буду обличать тебя. Я, Бог твой!

Не за жертвы твои буду укорять тебя —

всесожжения твои всегда предо Мною.

Не возьму из дома твоего и тельца,

со дворов твоих козла,

Ибо Мои — все звери лесов,

стад на горах тысячи.

Я владею всеми птицами гор,

и звери полевые предо Мною.

Если бы алкал Я, не сказал бы тебе,

ибо Моя вся вселенная и все, что в ней.

Вкушаю ли Я тук тельцов,

пью ли Я кровь козлов?

Жертва Богу- благодарение,

и принеси Вышнему обеты твои…

Что ты говоришь об уставах Моих,

и Завет Мой на устах твоих,

А сам ненавидишь заповеди

и слова Мои попираешь?..

Этот псалом (послуживший основой для известного стихотворения Хомякова «По прочтении псалма»), кем бы ни был он написан, выражал кредо «бедняков Господних», их отношение к чисто обрядовой религии.

Проблема истинного благочестия волновала и пророка Михея, жившего в то время в Иерусалиме. Он не принадлежал к личным ученикам Исайи, но, несомненно, был к ним близок. У него мы находим столь же классическое определение благочестия, как и в 49-м псалме:

С чем предстану я перед Ягве,

преклонюсь пред Богом Всевышним?

Приду ли я со всесожжениями,

с годовалыми тельцами,

Угодны ли Ягве тысячи овнов,

нескончаемые потоки елея?

Быть может, всего этого недостаточно? Быть может, Бог требует больших жертв?

Отдам ли первенца за грех мой,

плод чрева моего за вину мою?

Но и эта жертва, которая почиталась древним человеком самой действенной, не может быть угодной Богу. Пророк Михей провозглашает сущность благочестия в кратких словах, не уступающих по силе Моисееву Декалогу:

Тебе сказано, человек, что есть добро

и что Ягве требует от тебя:

ТОЛЬКО ПОСТУПАТЬ СПРАВЕДЛИВО,

И ЛЮБИТЬ МИЛОСЕРДИЕ,

И В СМИРЕНИИ ХОДИТЬ ПЕРЕД БОГОМ ТВОИМ.

6.6

В этих словах Михей как бы суммировал проповедь Амоса, Осии и Исайи: правду, любовь и благоговение перед святостью Божией.

* * *

Почему они избрали для себя путь «кротости» и что это означало? Следует признать, что «кротость» и «смирение» — слова, сильно пострадавшие от неправильного употребления и ложных ассоциаций; смирение легко отождествлять теперь с ханжеской елейностью, низкопоклонством, унизительной покорностью. Между тем смирение в библейской и христианской традициях лучше всего может быть понято как духовная трезвость и доброта, противоположные опьянению гордыней. «Кроткие», как и «бедняки Господни», были замечательным явлением в духовной жизни дохристианского мира. Это становится особенно ясным, когда мы видим их на фоне эпохи. Ведь то было время могущества Ассирии, время изощренной жестокости и организованных массовых убийств. Могут, впрочем, возразить, что в наше «просвещенное» столетие человеческая злоба не смягчилась и зверство не стало меньше; по нельзя забывать о том, что есть тут и существенное различие. Если в XX веке тупое насилие и попрание человечности приобретает небывалый размах, то в глазах большинства людей это уже не является чем-то нормальным, на что можно смотреть спокойно. Чувство нравственного возмущения, которое вызывают любые акты бесчеловечности — вот что отличает нашу эпоху от прошлых веков. В ней уже действуют силы противоположные, сказывается влияние религиозно-нравственных идеалов, даже тогда, когда религия внешне отвергается. Именно поэтому ассурназирпалы современности вынуждены бывают прикрывать свои действия маской гуманности.

Иное дело эпоха пророков. Если ассирийский царь собственноручно выжигал пленным глаза, если Иегу мог любоваться на груду отрубленных голов у захваченного им дворца, а Менахем мог перебить жителей города, включая беременных женщин, — то все это в общем считалось в порядке вещей. Анналы тех времен с эпическим спокойствием и порой даже с одобрением повествуют о гнусных надругательствах над человеком.