Ветлужская Правда

– Все вышли? – продолжил воевода. – Хорошенько подумали? А теперь слушайте те, кто остался, и запомните на долгие годы! Честь дороже жизни! Именно так завещал нам Святослав, говоривший, что «мертвые сраму не имут»! Сменятся поколения, но эти слова будут повторять самые отважные и честные души, эта фраза в трудные времена станет греть многие сердца. Многие, но не все. Всегда останутся выродки, которые будут силой или обманом добиваться для себя легкой работы и сладкой жизни. Они будут лгать вам в лицо, красть у вас честно заработанный кусок и даже посылать вас на смерть, чтобы потом с презрением сплевывать в вашу сторону! В сторону тех, кто надрывается в тяжком труде, чтобы родичи жили в безопасности! Про них будут говорить, что они умеют жить, и кое-кто даже позавидует их благополучию, однако помните, что такое умение означает лишь одно – эти люди не отличаются особой честностью. И лишь от вас зависит, чтобы они не затесались в ваши ряды!

Трофим немного помедлил, прошелся вдоль строя школьников и решительно махнул рукой:

– Я не хотел этого говорить, но все-таки скажу… Я горд тем, что вы вступились за своего товарища, хотя, как воевода, должен вас наказать за это. Однако честная драка всегда была развлечением для мужей и таких, как вы, недорослей! Вызвать на поединок соперника и победить его один на один – такое лишь прибавит вам чести. Но победить, а не унизить! И я рад, что вы пошли по этому пути! Поэтому я прощаю тех, кто вознамерился обойти меня и самостоятельно воздать должное обидчикам. Однако не спущу этого в следующий раз – повыдираю клыки, как и озвучил! Более того, я разрешаю в нашей воинской школе решать мелкие обиды посредством поединков! Условие одно – увечий быть не должно, а за справедливостью вызова должен следить старший среди учеников! Ему и решать, состоится поединок или нет. А теперь… Дмитр! Свара!

Новгородец поспешил приблизиться, изменив своей вальяжной привычке пропускать приказы мимо ушей.

«Да, вроде бы он оставил все на усмотрение черемисов, а на самом деле… – Дмитр хмыкнул, останавливаясь около ветлужского главы и осмысливая прозвучавшие слова. – На самом деле наказал их самым страшным образом, хотя те этого еще не понимают. Надо же так испортить себе жизнь – весь свой век принимать косые взгляды от родичей! Такое шило в мешке не утаишь! Что там говорил Алтыш? Три вещи нельзя скрыть: любовь, беременность и езду на верблюде… Ох, как он был неправ: невозможно спрятать от окружающих лишь свою глупость!»

Следующий приказ заставил Дмитра расплыться от удовлетворения:

– Этих четверых, желающих нас покинуть поскорее, спровадьте в Переяславку, их родичи скоро должны прибыть на торги. Хм… Почему только половина осталась, кто-то вернулся в строй? Ладно, пусть так. А вот этих смутьянов… в колодки и на работы, какие им по силам. Прямо сей же час! Я Лаймыру не обещал, что буду эту троицу бесплатно кормить до того времени, как он соизволит обеспокоиться их судьбой! И, Свара… выбери что-нибудь погрязней!

Глава 3 Ветлужские ценности

После того как лодьи миновали возвышающийся на берегу Батлика[3] холм и подошли к обрывистому песчаному берегу, неподалеку от которого завершала свой бег маленькая лесная речушка, Юсуф был готов увидеть все что угодно. В его фантазиях крепость ветлужцев представала нерушимой твердыней с высокими стенами, сложенными из мореного дуба, крытыми галереями, защищающими людей от навесного обстрела, и глубокими рвами с плескающейся в них водой. Про мощные земляные валы можно было даже не думать – они сами собой подразумевались. Чтобы такая воинская сила да не имела массивных укреплений за своей спиной? Однако действительность оказалась до неприличия прозаичной: кусок убогого тына в два человеческих роста заставлял сомневаться в здравом уме живущих тут людей. И это именно то место, в которое он так стремился?!

С другой стороны, надо признать, что за Вису[4] на море Мраков[5] есть область, известная под названием Йура[6], где летний день очень длинен и солнце не заходит сорок дней. В этих землях тоже не строят укреплений, а люди совсем дикие. Но все же и там торгуют, хотя весьма странным образом: когда булгарские купцы подходят к селению, то им приходится класть товар около определенного, обычно очень большого дерева. После этого каждый из торговых гостей делает на своих вещах особые знаки, объясняющие, что он хочет приобрести, и лишь потом уходит, чтобы утром найти на этом месте именно то, что заказывал. Если купец соглашается на такую сделку, то забирает принесенное, а если нет, то уносит свой товар. Все честь по чести, никаких уловок и в помине нет.