Ветлужцы

По мере перечисления всех пришедших к ним за последние годы людишек Овтай все плотнее всматривался в развернувшееся прямо перед ним действо, а глаза его все сильнее расширялись. Судя по всему, речной бой явно шел не по сценарию, задуманному предводителем вышедших на промысел душегубов. Плотный ряд щитов, перегородивший поднимающийся с низовьев ушкуй, не давал возможности выбить гребцов, напряженно сгибающих весла в немыслимой попытке протаранить разбойную лодью.

«Никак новгородцы? — захолонуло сердце у Овтая. К ним он сострадания не испытывал: не одно эрзянское поселение испытало на себе острые клинки ильменских словен, однако странным было то, что разбойный люд решил пощекотать себе нервы топорами и мечами северного народа. На них это было совсем не похоже, если разговор, конечно, не шел о богатой добыче. А тут… ушкуй был вовсе не перегружен. — Серебро? Вряд ли, с ним они бы шли в Булгар или Киев, куда ведут более короткие пути…»

Судно чужеземцев переложило косой парус и повернулось боком к Овтаю. Теперь воинов на ушкуе можно было разглядеть лучше, но это только добавило удивления озадаченному эрзянину. Полукруглые шлемы и мелькнувшие на корме сабельные ножны принадлежали явно не новгородцам — они были схожи с вооружением тех же булгарцев. У Овтая даже появилось желание протереть себе глаза… Булгарцы на новгородском судне? Да они засмеют только за одно предположение об этом! Тем временем ушкуй чужеземцев совершил нечто совсем невообразимое. На верхушке мачты мелькнула чья-то голова, и перекладина с парусом ринулась вниз, сминая хлипкий верх обшивки судна. Однако вся эта тяжесть не выскочила за борт, а была тут же каким-то образом притянута к скамье, встав поперек ушкуя и выставив длинный конец за левый борт. А дальше…

Дальше началось избиение. Сметя перекладиной сгрудившихся на разбойной лодье воинов, ушкуй столкнулся с вражеским судном почти нос к носу. А потом с него хлынул поток ратников. Да как хлынул! Овтай даже предположить не мог, что в таком бою, где противник дышит тебе почти в лицо, можно действовать так хладнокровно, совершенно не обращая внимания на то, что за спиной находится еще более многочисленный враг, готовый тебя растерзать, как только достанет его рука. Точно, вот они, остальные лодьи, на подходе! Эрзянину самому захотелось прыгнуть в гущу бойни и колоть, рубить наотмашь, бить ребром щита прямо в лицо врага, сминая гордо задранные носы в кровавое месиво. И все равно кого! Ладони загудели, дернувшись к оружию на поясе, кровь прилила к голове… Он сейчас абсолютно разделял эмоции тех воинов, кто прыгал с лодьи на ушкуй, подчас сваливаясь в холодную воду на полдороге. Да, они враги! Но как он их понимал…

А высокий чужеземец, мягко приземлившись на разбойное судно одновременно со слитным выстрелом своих лучников, казалось, был совершенно безучастен к горячке боя. Он только бросал в воздух короткие рубленые фразы, которые вызывали не всегда одновременные, но почти всегда результативные действия его воинов. Вот четверка вышла вперед и бросила сулицы, выбив двоих из разрозненного строя команды лодьи. Не успели бросившие встать на колено, как над их головами просвистели еще несколько копий, внося полную сумятицу в толпу сгрудившихся на корме разбойников. Еще команда — и лучники тут же отвлеклись от добивания упавших в воду людей и внесли полный хаос в полубезумное скопище, подсвечивая его светлыми опереньями пронзивших доспехи муромских лиходеев стрел. А следом в эту растерявшуюся массу разъяренной кошкой ворвался прежде хладнокровный глава этих чужеземцев, сразу развалив щит одного из мечников пополам и отбросив другого ударом ноги. Терзая своими выпадами противников, он топтал сапогами красную накидку их вражеского предводителя.

Так вот почему удалось так быстро справиться с муромскими разбойниками! Вот почему, вместо того чтобы продолжать обстреливать ушкуй, стрелки с лодьи взялись за мечи и полезли в общую свалку! Мгновенной добычи захотелось! А смерть главаря, раньше всех их покинувшего сей светлый мир, могла вызвать сомнения в справедливости дележа! Так или нет? Уже не суть! Надвинувшиеся тесным строем чужеземцы выдавили оставшихся на ногах вражеских воинов с лодьи, заставляя их спрыгивать на мелководье. Там, разбившись на пары, они стали их просто добивать, не пытаясь отвлечься на столь привлекательные одиночные поединки. Лучники иноземцев, встав на корме, с возвышения стали расстреливать начавших разбегаться лиходеев, а их глава не мудрствуя лукаво добивал еще сопротивляющихся разбойных людей со спины, подрезая им мечом подколенные жилы…

«Так они успеют покончить с ними до прихода новых лодей! — пронеслось в голове у Овтая. — А что потом?»